— А какая тебе разница? — никак не могла понять я. — Да и с чего бы мне верить, как ты сказала, твоей породе?

— Можешь не верить, дело твое. А почему сказала? Не знаю, — внезапно отвернулась она, словно смутившись. — Скажем так, к подлости в своем обществе я привыкла, приспособилась и уже давно играю по этим правилам. Но меня не оставляла надежда, что где-то есть и нормальные человеческие отношения. А твоя подружка эту веру разрушила, и мне это не по душе, — заявила она и резко встала из-за стола. — Все, ты меня уже выбесила до предела, пойду-ка я, пока желание повыдергивать тебе космы не возобладало над слабыми проявлениями благородства. — Независимо передернув плечами, Флора удалилась от моего стола. Я тоже поспешила выйти из проклятой столовой, пока кто-то еще не решил со мной пооткровенничать. Чувство нереальности произошедшего не отступало. Два совершенно разных человека: близкая подруга и девушка, которую я считала врагом. Что-то странное проскальзывает в поведении первой. Вторая наоборот вышла за привычные рамки, но вдруг это спектакль, чтобы разругать меня с последним близким человеком? Определенно что-то необъяснимое творится вокруг.

Произошедшее не давало мне покоя до самого вечера, и больше всего беспокоила неожиданная забота Флоры. Или это можно объяснить обычным злорадством? В любом случае новость Рины вполне ожидаема. Она ведь больше недели назад призналась, что увлечена Бриаром, и уточнила, не имею ли я видов на него. Так с какой стати мне верить голословным обвинениям боевички? Что я вообще от нее видела за время нашего знакомства? Агрессию, придирки, хамство и попытку разбить мне лицо путем спускания с лестницы, попутно чуть не проломив голову? И я должна принимать ее слова за чистую монету?

Нет уж, увольте. Она просто хочет рассорить меня с единственным близким в академии человеком. Да и если задуматься над тем, что она мне говорила…

И что же такого все знают о нас с Бриаром? Что тот буквально бесился, завидев меня, потому что я все время лезла, куда ни просят? Что я его боялась до дрожи? Несомненно, очень романтические чувства. Подоплека наших отношений осталась за закрытыми дверьми моей комнаты и за масками, которые мы надевали на публике, выманивая жертву. Рина ну никак не могла ни о чем догадаться, и нет никакой подлости в ее нынешнем поведении. Я всегда жаловалась, мол, трепещу магистра, что, как ни странно, являлось правдой и тогда, и сейчас. А Рине он нравится, и она честно пытается привлечь его внимание. Да по нему половина адепток стонет! А Флора… Скорее всего просто бесится, вот и придумала очередную пакость.

Придя к такому вполне логичному заключению, я решила выбросить Флору из головы. Оставшийся вечер был занят самообразованием (читала в библиотеке все подряд, пытаясь занять мозг любой информацией, лишь бы отвлечься). И еще пара часов потрачена на медитацию, чтобы убедить себя, что у меня все хорошо, и есть, и будет. Вдруг сработает?

За ночь резко похолодало. Я даже проснулась от озноба. Пришлось будить кота и просить его растопить камин, потому как одна мысль, чтобы высунуться из-под тепленького одеяла, заставляла трястись от холода.

— А мне, значит, не холодно, — возмущался кошак, все же встав и занявшись огнем.

— А ты мохнатый, — аргументировала я. — А учитывая, как ты прекрасно спал, тебе действительно не было холодно, — заявила я, плотнее закутываясь в одеяло, разве что нос оставив снаружи, чтобы дышать.

— А я, может, просто терпел в отличие от некоторых, — проворчал он.

— Угу, — согласилась я. — Терпел и храпел, громко причем.

— Я не храплю!

— Конечно, не храпишь, — опять согласилась я, уже потихоньку согреваясь. — Это просто сквозняк в щелях завывал. Я ж говорю — холодно!

— Ладно, ладно, — сдался он, запрыгивая на кровать. — Твоя взяла.

Сквозь дрему почувствовала, как на меня опускается плотное покрывало.

— Спасибо, — пробормотала я.

— Какое же ты еще дите, — пробормотал хранитель, устраиваясь рядом, — что ж ты без меня делать будешь.

Но я этого уже не слышала, потому что уснула.

Утром пришло понимание: морозы — это к весне! Здесь, в столице, всегда так, сначала стужа недельки на две, а потом раз и потепление — снег тает, птички поют. С одной стороны, это радовало. Я люблю весну и тепло, и цветочки тоже люблю — девушка я или нет. С другой — весна где-то там, в обозримой, но все же перспективе, а морозы вот они, кусают нос, щеки, губы и пальцы, пока ты перебегаешь от общежития к учебному корпусу, пощипывают сквозняком ноги в каменных аудиториях. Не считая тихого стука студенческих зубов, учебный день прошел в привычном вялом режиме, когда все слушаешь, воспринимаешь и записываешь, но как-то без энтузиазма. Нервировала лишь паранойя, что вот-вот явится Флора с очередной бредовой придумкой. Я буквально ждала ее за каждым углом, но девушка, к счастью, ограничилась однократным «актом доброжелательности». И вот наконец время выхода на ночную смену. Есть ли новости, интересовался ли кто-нибудь внезапным исцелением? Мы с Храном безрезультатно проверяли нашу прослушку, но вдруг в больнице все же заметили кого-то подозрительного? До работы буквально бежала, ибо к ночи похолодало, на улице творился просто кошмар. Видать, ближайшие ночные дежурства будут заполнены рядами простывших, хорошо бы еще самой не пополнить их число.

Меня поразил пустой холл больницы. То есть абсолютно пустой. Такого я здесь еще не видела. Может, карантин? Тогда мне определенно не повезло. Я поспешила разведать обстановку у Майлины.

— Привет, — приветливо поздоровалась вежливая я. — А почему так пусто?

— И тебе не хворать, — кивнула мне вполне довольная жизнью коллега. — Так морозы, никто лишний раз и носа не высунет. Поэтому в ближайшие дни не жди пьяных, подбитых, разбитых и праздношатающихся.

— Понятно, — покивала я, даже не зная, радоваться ли этому обстоятельству. — И куда меня сегодня отправят?

— Скорее всего опять наверх, — качнула она головой в сторону лестницы. — Работа точно будет, не переживай.

Как удачно, что разговор зашел именно в эту сторону.

— О, а есть новости насчет чудесно излечившегося?

— Да нет, — махнула рукой медсестра. — Старички эти, профессора и магистры всевозможные таскались, дергали несчастного. Ей богу, он и сам уже не рад. В итоге решили, что ему поставили неправильный диагноз. Дескать, болел он чем-то излечимым, а выздоровел потому, что какой-то препарат вдруг подействовал. Сделали выговор его лекарю и успокоились. Даже обидно как-то, — насупилась она. — Тут такое чудо, но к нам даже захудалый представитель императора не явился, а мы так надеялись. Глядишь, приехали бы, посмотрели, может, и финансирование выделили, нам есть что отремонтировать. Эх, не судьба. Ладно, заговорила я тебя, беги, переодевайся.

Я помчалась в раздевалку, чувствуя такое же разочарование, как и Майлина, хоть и по другой причине. Всю историю, похоже, тихо замяли, так и не дав разгореться сенсации. Не то чтобы я надеялась с ходу выманить нужного человека, но и на полное затишье никак не рассчитывала. Скорее опасалась, что активируется слишком много высокопоставленных лиц и придется всех проверять. А тут… Ну что ж, значит, продолжим. Один раз — это случайность, но два — уже статистика, тут-то все забегают. Как бы жутко это ни звучало, пора выбирать новую жертву.