Но если новый император искренне уклонялся от навязываемого ему величия, то сопровождавшие его войска нуждались в другой конституционной эволюции Рима. Они были лояльны только ему, их понятие пользы для государства воплощала фигура принцепса. Судя по рассказу Тацита, несмотря на колебания и возражения в сенате, Тиберий уже разослал письма в римские легионы по всей империи. Этот шаг подтверждает тот факт, что в армии практически была установлена гегемония Юлиев-Клавдиев. Мотивом Тиберия Тацита был «страх, как бы Германик, опиравшийся на столькие легионы, на сильнейшие вспомогательные войска союзников и исключительную любовь народа, не предпочел располагать властью, чем дожидаться ее».[77] С самого начала автор интерпретирует верховную власть не как служение государству, а как личное обладание, достойное того, чтобы бороться за него. В то же время он укрепил в умах читателей мнение о ревности Тиберия к своему племяннику. Господство семейной политики в римской общественной жизни объясняет несогласие Тацита с заменой системы выборных магистратов на единую власть наследников Августа.

На короткое время мысли Тиберия занимали как Германик, так и армия. Легионеры в Паннонии взбунтовались, услышав о смерти Августа, курьеры с новостями о восстании прибыли в Рим до первой встречи Тиберия с сенаторами.[78] Такие же беспорядки вспыхнули в легионах на Рейне. Поскольку ими командовал Германик, именно ему, а не Тиберию, рейнские легионы заявили о своей преданности. Они также потребовали увеличения денежного содержания и улучшения условий жизни. Германик успокоил волнения пустыми обещаниями. В театральной манере он угрожал убить себя и публично отослал из лагеря свою жену Агриппину, младшую дочь Юлии и Агриппы (и следовательно, приемную дочь Тиберия), и двухлетнего сына Гая, которого солдаты звали «Калигула» и который был талисманом легиона, а впоследствии станет наименее воинствующим императором. Несмотря на измышления Тацита, выступление легионов было похоже на провозглашение лояльности к наследнику Тиберия. Что примечательно, эта интерлюдия подняла репутацию как мужа, так и жены. В Паннонии порядок восстановил Друз, жестокий, пристрастившийся к выпивке сын Тиберия. В этой первой заграничной экспедиции Друз не получил ни одной особой награды, поскольку ему помогали префект претория Элий Сеян и контингент преторианской гвардии.

Примерно в 1614 году фламандский живописец Питер Пауль Рубенс написал двойной портрет Германика и Агриппины. Художник приближался к расцвету своего творчества. Он уже завершил картину «Избиение младенцев», навеянную событиями в Евангелии от Матфея, и «Признание Филопемена», сюжет которой основан на «Жизнеописаниях» Плутарха. Мыслями Рубенс вернулся в Рим, где провел несколько лет в предыдущее десятилетие. Именно здесь он начал собирать свою коллекцию древних камей — драгоценных камней с гравировкой. Этот двойной портрет супругов, на котором они изображены в профиль — Агриппина на первом плане, Германик на втором, — выполнен в стиле подобных камей.

На этом на первый взгляд простом портрете супружеская пара представлена смелой и решительной, она лучится благородством и добропорядочностью. Жемчужный отсвет белой кожи Агриппины и манера письма Рубенса с ее почти физически воспринимаемым сиянием создают впечатление полупрозрачности, свойственной геммам. Мерцающая поверхность портрета и бледные световые эффекты наделяют супругов чуть ли не божественными качествами. Героизм видения Рубенса точно соответствует изображению Германика и его жены в сохранившихся письменных источниках, описывающих Тиберия с неблаговидной стороны. Как мы увидим, готовые развернуться события придадут супругам статус, достойный легенды. Их жизнь и смерть станут для противников Тиберия объединяющим фактором. Их популярность и долговечный магнетизм были таковы, что через двадцать лет четвертым цезарем Рима станет некий душевнобольной с манией убийства, совершенно непригодный для управления государством. Притязания на власть императора Гая Калигулы были основаны на репутации его знаменитых и харизматичных родителей.

Во враждебных Тиберию источниках доминируют его жестокость и тирания — парные качества, первое из которых состоит на службе у второго. То же самое касается тех мучеников, которых настойчиво упоминают античные авторы, приводя их в качестве материального доказательства порочности Тиберия. Из императорской семьи первым погиб Агриппа Постум, слабоумный и ленивый, затем герой Тацита, Германик, привлекательный, хотя и с длинными тонкими ногами, склонный к театральности, испытывающий слабость к парадной стороне служебного положения, человек, харизма которого, вероятно, превосходила одаренность. По настоянию Августа Тиберий усыновил своего племянника Германика, сделав его сыном. Германик в один момент стал братом ребенка Тиберия от первого брака с Випсанией, Друзом Младшим. Братьев еще больше объединил брак Друза на сестре Германика Ливилле. Германик бодро восходил по лестнице магистратуры, с легкостью занимая должности до наступления минимального возраста. Путь Друза был сложней — пример повторяющейся истории: Германик на месте Марцелла, Друз на месте Тиберия (каков отец, таков и сын…). Все произошло точно так же, как раньше. В 19 г. н. э., ко всеобщему ужасу, Германик неожиданно умер. Шли слухи о яде и колдовстве, вина возлагалась на самого Тиберия.

Император начал испытывать ревность к своему любящему рисоваться, явно лояльному племяннику. Ответом Германика на мятеж четырех рейнских легионов в 14 г. н. э. была серия военных кампаний в Германии. Победоносные, но повлекшие значительные потери со стороны римлян, ни одна из них не принесла существенных территориальных завоеваний. Тиберий, сам отслуживший девять сроков на военной службе в Германии, отозвал племянника в Рим. Возможно, он сомневался в долговременном успехе его политики, поскольку определенно был больше заинтересован в стабилизации положения на границе, чем в расширении территорий. Тиберий наградил Германика триумфом и совместным консульством на следующий год. Затем он отправил племянника в Сирию, главную из римских восточных провинций, присвоив ему титул великого империя, расширив таким образом власть, однажды дарованную Тиберию Августом.

Одновременно он назначил нового наместника в эту провинцию. Гней Кальпурний Пизон, человек высокого положения и симпатизирующий республиканцам, ранее служил проконсулом Африки. Здесь он в основном отличился неоправданной жестокостью к собственным людям.[79] Высокомерный и старомодный в том, что касалось поведения, он был связан с Тиберием совместным консульством в 7 г. до н. э. и с матерью императора Ливией, в свое время близкой подругой его богатой, независимой жены, Мунации Планцины. Тацит предполагает, что муж и жена получили по отдельности от Тиберия и Ливии неофициальные поручения относительно молодых супругов. Их роль заключалась в наблюдении за Германиком и Агриппиной, но историк не приводит никаких доказательств.

Германик и Пизон не встречались вплоть до конца 18 г. н. э., когда разногласия по поводу взаимного статуса в провинции привели к открытому конфликту (вполне понятному, если учитывать должность наместника у Пизона и полномочия великого империя Германика). Похоже, что они не пришли к единому мнению. Германик отправился в Египет, а в его отсутствие Пизон отменил все ранее данные им приказы. Об этом провокационном шаге Германик узнал, когда следующей весной вернулся в провинцию. Отношения обоих правителей так испортила откровенная враждебность, что Германик, заболев, подозревал Пизона в отравлении и приказал организовать немедленный отъезд из Сирии. В то время как Пизон проводил свои дни на острове Кос, Германик умер 10 октября в Антиохии.