Николаев уперся взглядом в стоявший на шкафу бюст Дзержинского.

— Сергей Игнатьевич, выйдите на минутку, есть одна идея.

— Это еще зачем?

— Проверим кое-что. Только вы не входите, пока я не позову.

— Придумал еще игрушки на рабочем месте.

Никаких чудес от Жоркиных проверок Коростылев не ждал, но из кабинета все же вышел, велев, чтобы лейтенант не задерживался.

Едва дверь захлопнулась, Жора торопливо надел пальто и засунул в карман бюст Дзержинского, предварительно замотав его в мятый носовой платок. Затем затолкал в карман рукавицу, чтобы торчала наружу, повязал шею шарфом, взял папку и вот так, нараспашку, встал посреди комнаты.

— Можно! — крикнул Алексей в сторону двери. Дождался, пока майор сядет на место, и гордо спросил: — Как?

— Что как? Ты чего, Николаев, дурака из меня разыгрывать собрался? Пальто новое решил продемонстрировать?

— Ага! Значит, не видно бюста? — Жорка с видом заправского фокусника достал из кармана Дзержинского.

— Фью! — присвистнул от неожиданности майор. — Ну-ка, еще раз. Ага, а карманы у работников архива не проверяют.

— О том и речь.

— Жорка — голова. Быть тебе скоро капитаном, — похлопал он по плечу своего подчиненного. — А карманы на мужских пальто, как правило, глубже, чем на женских. Значит, это или Кирилин, или Борисов. Да, и карман должен быть вшивной, иначе ничего не выйдет.

— А вот не факт. Сеструха юбку на днях сшила, весь вечер по комнате крутилась. Она такая вся в складках, в клетку, и карманы у нее огромные. Отец еще шутил, что теперь в магазин можно без сетки ходить, все в карманы влезет. По килограмму картошки в каждый точно войдет. А если поверх юбки пальто надето или, скажем, шуба, так и вообще ничего не увидишь.

— Ай да Жорка, ай да голова. Так, выяснить, кто во что был одет в день убийства. Пальто и шубы изъять, передать экспертам на осмотр.

— А в чем же они ходить будут, подозреваемые-то? Зима все-таки, завтра минус двадцать пять обещают.

— Ничего, потерпят. Пальто изымем с самого утра, до вечера посидят на работе, никуда не денутся. Дальше. Обыскать весь архив. Хотя если убийца не дурак, уже сто раз мог бюст вынести и выкинуть под самым нашим носом.

— А с женскими юбками и платьями как быть?

— Изымем и изучим, — подвел черту Коростылев. — Эх, поздновато спохватились.

Ленинград, 1975 год

Полезная вещь — архивные документы. Алексей разглядывал желтоватую картонную карточку, в которую сотрудницы паспортного стола заносили все сведения о когда-либо прописанных или выписанных по конкретному адресу гражданах.

Вот он, Кирилин Дмитрий Борисович, 1935 года рождения. Был прописан по этому адресу с августа 1938-го по октябрь 1956-го, потом с декабря 1969-го по июнь 1970-го, далее выписан на Зверинскую улицу.

— Спасибо, девушки, — поднимаясь из-за стола и убирая в карман блокнот, улыбнулся Алексей паспортисткам. Самой юной из «девушек» было никак не меньше сорока, и под носом у нее росли настоящие усы, черные и пушистые. Но Алексей давно понял: хочешь задобрить какую-нибудь старую мымру — назови ее девушкой, вмиг подобреет.

Так, теперь на Петроградскую сторону. Только сперва выпить кофе с пирожками, здесь у метро как раз имеется замечательная пирожковая. В прошлом году они расследовали ограбление квартиры неподалеку, на Малодетскосельском проспекте, Алексей в эту пирожковую частенько заглядывал.

Осторожно преодолел несколько обледенелых ступеней, вошел в маленький зал, где так соблазнительно пахло выпечкой. Взял один пирожок с картошкой и два с яблоками, а еще стакан обжигающего кофе с молоком из гигантского никелированного титана, едва донес все это до ближайшего столика.

— Уф, — тряс он рукой, дуя на пальцы.

— Что, горячий? — сочувственно поинтересовалась бабуля в пуховом платке с целой горкой пирожков на тарелке. — А я вот никогда здесь не ем, возьму пирожков и домой, а уж там с чаем, в тепле и уюте. А тутошний кофе и кофеем не назовешь, то ли ячменный напиток, то ли еще какая зараза. Зинка — баба бессовестная, никогда не знаешь, чего в титан набухает. ОБХСС на нее нет. — Бабушка покосилась в сторону толстой тетки в кружевной косынке, обслуживавшей за стойкой посетителей. — Мы с ней в соседних квартирах живем, так она кажный день с работы вот такие сумки волочет с продуктами. Ворюга. — Бабулька тихонько плюнула в сторону бессовестной Зинаиды и, прихватив сумку, куда уже затолкала пирожки, направилась к выходу. — До свидания, Зиночка, здоровья тебе.

Алексей подозрительно взглянул в сторону Зинаиды, потом взял с тарелки еще теплый пирожок и думать забыл о всякой чепухе. Кофе с молоком, который умели готовить только в пирожковых, он обожал именно потому, что тот был совсем не похож на кофе. Зато был сладким, горячим и пах как-то очень аппетитно. Дома у мамы такой никогда не получался.

— Выписан, значит, на Моховую? — разочарованно протянул Алексей, глядя в плотно исписанную мелким аккуратным почерком картонку.

— Совершенно верно, — подтвердила молоденькая паспортистка с курносым носиком, забирая карточку. — Могли бы и не ехать, а просто позвонить.

Да уж, мог бы позвонить, дурья башка, а теперь придется пилить на Моховую. А куда деваться? Шустрый, однако, тип этот Кирилин. За пять лет два раза прописку успел сменить. Хлопот с ним не оберешься.

Теперь Кирилин Дмитрий Борисович с супругой и сыном проживал на Моховой улице, в доме номер 17, в двухкомнатной квартире на пятом этаже. Алексей даже во двор заглянул, нашел нужный подъезд и на окна квартиры полюбовался. Так, на всякий случай.

— Юрий Васильевич, это определенно он, — кладя перед собой папку с копиями документов, доложил Алексей. — Кирилин Дмитрий Борисович, 1935 года рождения, женат, имеет приемного сына.

— Тоже приемного? — приподнял над очками брови Терентьев.

— Это сын жены от первого брака. — Алексей заглянул в бумаги. — Сейчас Кирилин работает в научно-исследовательском музее Академии художеств, старший научный сотрудник. Никакой дополнительной информации о нем пока нет, только анкета с места работы. Не значился, не состоял и так далее. В музей я еще не совался, чтобы не спугнуть, анкету в отделе кадров раздобыл, строго секретно. Жена Кирилина, кстати, работает там же. Они и познакомились на работе.

— Думаю, надо поступить так. Кирилина к нам на беседу, в это время Сапрыкин наведается в музей и побеседует с его коллегами. Только предварительно свяжемся с директором и попросим услать куда-нибудь под благовидным предлогом жену Кирилина. Что скажешь, Алеша? Или ты предпочитаешь вместе с Сапрыкиным в музей поехать?

— Нет, я лучше здесь, — однозначно решил Алексей. — Очень хочется на этого типа взглянуть.

— Для начала мы просто с ним познакомимся. Ты фотографию Кирилина достал? Надо предъявить ее соседке Коростылева. И сделать это не откладывая.