в поисках пищи. Они воюют и убивают друг друга. А иначе нельзя? А может, можно? Как узнать? Они никого не просят. Может, знают, что просить некого. Они, по-своему, умны. Но недостаточно “умны” для того, чтобы придумать самим себе заступника, благодетеля и карателя. Они рассчитывают только на себя. Они не понимают, даже умирая от жажды, что можно поднять глаза и руки к небу, бросить в огонь собственное дитя в качестве жертвы, в надежде на дождь, на урожай, на жизнь. Ах, если бы мы понимали, что знают, чувствуют и умеют они. Учились бы и относились бы к ним в очень многих случаях иначе. К сожалению, молчание и непонимание дает на многое право: не спрашивать, не утруждать себя обязанностями.

А Тасик говорил: соборы, минареты, ступы, пирамиды, пагоды – какие разные у людей ценности, предпочтения и представления о прекрасном и важном. Они молятся разным богам, только просят одно и тоже: урожай, дождь, солнце, здоровье и счастье. Все так просто: общность молитв, обращенных к разным богам, а вообще-то к небу, объединяет нас больше, чем навязанные идеи разъединения.

Жду Твоего письма. А потом пойму, насколько было интересно это.

Лизет.

23

Когда-то давно сидела с подружкой в кафе: долго не виделись, разговоры “ лились рекой”. И, конечно же, о детях.

– Сколько ей рассказывала, объясняла, приводила примеры, – грустно сказала она о дочери.

– Выводов не сделала? – спросила я.

– Какие выводы? Кто их вспоминал? Любовь! Ты знаешь, что такое любовь?

– Помню.

– А мне кажется, слушая ее, что я все забыла.

– У женщин такого не бывает.

– Понимаешь, у молодых все как-то не так.

– Как не так?

– Никакой сдержанности, стыдливости, скромности.

– В чем это выражается?

– Все наружу, все сразу, сейчас, сию минуту.

– Не поняла.

– Мы стеснялись, мы долго сближались, пытаясь сначала найти общий язык, общие интересы.

– А они?

– Не понимаю.

– Что – после “здравствуйте” зразу объятия?

– Нет, поцелуи.

– Не называя друг друга по имени?

– Вот этого не знаю.

      Не могу сказать, что этот разговор был мне очень интересен. Но у нее так болела душа, в глазах было столько страдания, что я просто не могла не поддержать ее. Она намного младше меня. Мой сын лет на пятнадцать старше ее дочери. У него уже другие отношения. Он приближается к браку. И вообще, мальчик есть мальчик: маме так много не рассказывает. Хотя, при такой материнской реакции не уверена, что дочка открывает душу.

– Понимаешь, все эмоции нараспашку, – продолжала она.

– Не объясняла ей, что женская недоступность часто бывает куда привлекательней доступности?

– Да все ей говорила. В ответ – ты ничего не понимаешь.

– В самом деле, а что ты понимаешь?

Она осунулась еще больше. Моя шутка была некстати.

– Они рано развиваются физически.

– Но это нормально: мы их хорошо кормим, живут в хороших условиях.

– Лиза, что такое хорошие условия? Мягкая постель, теплый дом, много информации?

– Смотря какой.

– Вот-вот. Я ей столько читала, столько рассказывала.

– Не вызвала интереса?

– Да вроде вызвала. Но на каком-то этапе интерес дал крен.

– Какой?

– В сторону чувственности, наверно.

– Но ведь она растет.

– Растет. Растет и развивается не только тело, еще и голова.

– Она перестала развиваться?

– Нет. Только не в ту сторону.

– А ты знаешь, где “та” сторона?

– Знаю.

– Где?

– Заполнение души и мозга, которые говорят, куда идти в жизни дальше.

– Вот так прямо и говорят?

– Ты понимаешь, я столько старалась объяснять ей, что такое жизненные ценности, говорила, что нужно ставит перед собой цели и идти к ним.

– Но можно не дойти.

– Я понимаю. Но выбирая цель, выбираем дорогу.

Я вспомнила: “ Позаботьтесь о ценностях – цели позаботятся о себе сами”. По-моему, это сказал Махатма Ганди. Хорошо сказал. Нечего добавить. А что делать с повзрослевшим телом?

– Видимо, мозги за телом у нее не успевают.

– Они ни кого не успевают.

– Может, в нашем доме слишком рано появился компьютер?

– Но вообще-то, это не плохо. А когда интернет?

– Сразу же.

– Возможно, слишком много информации для неокрепшего мозга?

– Конечно. У всех ее друзей тоже интернет. Обмениваются, хвастаются и еще примеряют к себе.

– Я думаю, что после первого сильного разочарования она опять вернется душой к тебе и будет лучше слышать.

– Это уже произошло.

– Я права?

– Да.

– Как же ты свою малышку успокоила?

– Какая она малышка? Уже столько знает, уже поняла, как умеет душа болеть.

– Но ведь для нас они все равно маленькие. Я подруге напомнила одно старое выражение: не гонись за трамваем и за мужчиной, обернись и ты увидишь, что сзади идет следующий.

25

У меня не выходит из головы лицо на фотографии. Я видела этого человека у Тасика. Точно видела. И вдруг как озарение:

– Чтобы убеждать дураков нужно много времени, – подумав, добавил, – мне жаль тратить на них свое время.

Конечно, это был он! Почему мне так запомнилась эта фраза?

Однажды, не предупреждая, после работы приехала к Анастасу. У меня были ключи от его квартиры. Я застала почти идиллию. В комнате за столом сидел мой Тасик и он. Сидели в креслах и мирно беседовали. Удивительно, но, несмотря на пьянство, в доме всегда чисто убрано, все по местам. Видимо, в часы трезвости все приводилось в порядок. Но самое главное, на столе не было бутылки. Пили кофе. Много. Ужинали, но не пили. Неужели, этот дом посещали и такие знакомые? Я видела “того” мужчину всего один раз. Отрекомендовался: старый знакомый по Дальнему Востоку.

Похоже, я прервала беседу. Тут же мне наливали чай (я не люблю кофе), делали бутерброды. Все с удовольствием и красиво подано.

– Я не вовремя?

– Перестань.

– Я прервала вашу беседу?

– Да, в общем-то, мы обо всем и ни о чем.

И тут же, как будто меня нет, продолжили.

– У тоталитаризма есть простая формула: отрицание ежедневной реальности, как ежедневная необходимость.

– Как здорово, – подумала я, – даже, если он от кого-то это услышал.

– К власти приходят только тщеславные. Помнишь у Гегеля: к власти не приходят те, кто к ней не стремится.

– А каков результат их тщеславия: редко демократия, чаще тоталитаризм.

– Говорят, что демократия – это выпускание пара на определенных этапах истории.

– Но такой пар совсем не плох. А вот то, что с тщеславием не корреспондируется масса человеческих качеств – это настораживает.

– Каких? И как настораживает?

– Например: человеколюбие, жалость, доброта, совесть, честь. Еще продолжить?

– Да и этого хватит. Так что же настораживает?

– Отсутствие чувства ответственности.

– Ты считаешь, это повсеместно?

– Да. Просто