Мои щеки вспыхнули от гнева: «Да как он смеет!»

— Прости, а где твоя ненаглядная спутница?

— А ревнуешь! — с довольным видом произнес он. — Сказалась больной и ушла.

Иван прижал меня к себе сильнее, я стала пьянеть от запаха его парфюма и терять равновесие…  Он словно почувствовал мое состояние и слегка приподнял от пола — настолько, что каблучки лодочек оказались в воздухе.

—Ты сегодня Мисс Совершенство! Не то что твоя «золотая» подруга, —наклонившись, прошептал он.

Я понимала, что для меня это недопустимая близость тел и я теряю голову. В этот момент он спросил:

— Метелкина, а что у вас за шоу? Эта программа случайно не для меня?

Идиллия рухнула, я в одно мгновенье спустилась с небес на землю.

— О чем ты?

«Вот и бумеранг, уже летит…»

— У меня сегодня день рождения, — стараясь говорить спокойно, ответила я.

— А я и не знал, что на дворе апрель…— явно насмехаясь надо мной, произнес Иван. — Но мне понравились ваши старания, я польщен, что вызвал столько эмоций!

Холодный рассудок меня покинул, гнев залил щеки уже знакомым пунцовым румянцем.

— А ты нахал! — выпалила я и постаралась высвободиться из его крепких рук.

Но он еще крепче прижимал меня к себе и, на глазах у всех присутствующих жадно впился в мои губы! Я почувствовала в этом некое самоутверждение надо мной и, высвободив одну руку, залепила ему звонкую пощечину.

— Не сметь!

Он, ни чуточки не смутившись, выпустил меня из объятий и произнес:

— Метелкина, а такой ты мне нравишься еще больше!

— Дурак! Никогда! Никогда, не попадайся мне на глаза! — прошипела я и покинула зал, не дождавшись торта…

— Светелкина, подожди, да остановись ты наконец! — тяжело дыша, произнесла Лариска, нагоняя меня в коридоре.

— Я уезжаю!

— Не глупи, расскажи, что между вами произошло!

— Меня догнал бумеранг, который ты приготовила для Ивана-дурака!

— Хм, это уже интересно, давай по порядку.

Я сидела в обнимку с Лариской, поведав о нашей беседе с Иваном и немного успокоившись.

— Но как он узнал? Может, видел твой паспорт?

— Какая теперь разница, твой план провалился, позор! Я уезжаю домой.

— Даже не думай! Осталось три дня и праздник в Венеции. Ляг, поспи, и все пройдет!

Открыв глаза, я сладко потянулась.

В номере было темно, плотные шторы искажали реальность суток. Я повернулась набок, поджала ноги в коленках как, в детстве, и, укрывшись до самого подбородка одеялом, решила понежиться в кровати.

Вдруг где-то за портьерой раздался тихий шорох.  Я вздрогнула и стала всматриваться в темнеющие шторы, от которых отделилась тень и шагнула в мою сторону.

— Аааааааааааа! — заорала я, судорожно пытаясь найти в темноте выключатель- шнурок прикроватного бра. — Лариска, проснись!!!

Фигура двигалась дальше и вдруг прямо надо мной сделала мах костлявыми руками, после которого на меня посыпались какие-то шуршащие блестящие предметы…

Наконец щелкнул выключатель бра, в его неярком свете я увидела раскачивающуюся из стороны в сторону фигуру в каком-то немыслимом тряпье, ветхой широкополой шляпе с черной вуалью, сквозь которую на меня смотрела самая настоящая Баба Яга с длинными, косматыми седыми волосами! Страшный образ дополняли метла и шерстяной носок с конфетами.

— Светелкина, хватит спать!

Схватив подушку, я изо всех сил швырнула ее в сторону фигуры, подавшей голос.

— Лариска, ты окончательно лишилась разума!

— Не знала, что ты такая трусиха! Это всего лишь репетиция роли ведьмы Бефаны. Ты осыпана лучшими итальянскими конфетами из волшебного носка, как примерный ребенок. Я заранее позаботилась о нас и прикупила два очень реалистических карнавальных костюма для участия в праздничной регате ведьм.

— Если я не ошибаюсь, в регате участвуют исключительно мужчины, переодетые в Бефану!

— Если я не ошибаюсь, то деньги решали все и везде, мы арендовали лучшую гондолу, и всем пофиг, кто ей будет заправлять!

— Мы? Это типа «Мы, Николай Второй?»

— Нет, мы это я, Шумахер и Алессандро.

— Ты забыла, я уезжаю, с меня достаточно вчерашнего, не хватало еще гондолы, чтобы я заодно утопла в канале.

— Фи, ты стала изъясняться, как провинциалка из глубинки.

Я поджала губы и смолчала.

Лариска распахнула шторы. Светало.

Пока я принимала душ, в дверь постучали.

— Ого! — раздался восхищенный голос подруги. — Светелкина, выходи!

Я не торопилась. Сюрпризы, да еще с утра — опасно!

На столе красовался настоящий декораторский шедевр: колоски пшеницы были собраны в тугой высокий многоярусный сноп, перевязанный соломой, разбавленный вереском и веточками лаванды, дополненный сплетенными из соломы разнообразными колокольчиками, коробочками и фигурками лошадок-качалок. Самый венец столь необычного букета завершал пшеничный каскад колосьев и роз, сотворенных из разноцветных соломинок.

— Нет, ты видела это? Алессандро отправил тебе букетище из соломы с запиской!

Я взяла маленький конвертик, который был прикреплен к «шедевру»: «Той, которая затмила солнце на небе Италии».

Терпеть ненавижу сухостои, но шикарный сноп пшеницы меня покорил.

— Я увезу этот символ итальянского плодородия в пасмурную Москву.

— Этот символ называется «Снопик», век живи, век учись. Не думаю, что нас пустят с ним в самолет, решат, что мы выкосили все местные поля.

Лариска звонко рассмеялась.

Раздался стук в дверь.

— Кого опять принесло в столь ранний час? — кокетливо произнесла подруга и направилась к двери. — Светелкина, да что за день, опять по твою душу! Иди сюда! Тебе надо расписаться.

Я подошла, посыльный стоял в ожидании с маленькой упаковкой в руках. Расписавшись в получении, я закрыла дверь и выдохнула: «Главное, чтобы не пришел Иван-дурак».

— Давай, распаковывай, меня от любопытства распирает!

— На, открывай, любопытная ты моя!

Подруга сорвала изящную ленту с упаковки. Внутри оказалась продолговатая бархатная коробочка.

— Светелкина, да тут, наверное, кольцо!

— Открывай.

Лариска открыла коробку, и я покраснела от злости, как сеньор Помидор.

В коробке лежала записка, написанная бисерным почерком, а рядом красовалась брошь «Метла», выполненная из белого золота, украшенная маленьким изумрудом. «Метелкина, к празднику тебе метла, летай на ней всегда и не забывай про меня. Твой муж».