– Так рот зажми крепче, чтоб ничего не рвалось оттудова!

На этом дядя Геня сел обратно к костру, и уже через секунды там разливали водку дальше.

– А вот же как интересно, – смотря на соседний костёр, и явно под впечатлением от увиденного, произнёс рассудительно Григорич, – вот ещё несколько часов назад, так?.. Заглохни двигатель у нашего моториста Федьки, так? Вот заглохни посередине пути, посередине реки, так, наверное, руки бы ему целовали, чтобы завёл двигатель, а? – и посмотрел вопросительно на Юрия, – А теперь? Полоскают его как хотят, – он выразительно погрозил кому-то указательным пальцем возле своего лица, словно для вескости, и проговорил очень существенно: – Человек без дела – и не человек совсем! Есть дело – ты уважаем, нет у тебя дела, не нужен никому.

– Многое, Григорич, деньги решают, – сказал на это Юрий, – деньги и то, что с ними имеешь. Пусть даже дела у тебя и нет никакого.

– Это как? – очень искренне удивился тот, – Как же так?

– А ты посмотри на этого дядю Геню?.. Какое у него сейчас дело? А есть ружьё, есть провиант… с водкой. Есть сразу и положение. Уважают до полного своего уничижения.

– Ну-у, – протянул Григорич с усмешкой, – какое это уважение, Юра?.. Что т-ты… это страх. Страх и растерянность. Человек, может, никогда не тонул в реке? Никогда не оставался вот так в жизни своей посреди ничего? Потянулся к сильному. Себя подмял под другого, зато сохранился. Он сейчас, может, даже и не понимает, как его при всех из человека собакой делают? Лишь бы выжить.

– По мне, так лучше сдохнуть, нежели такое обращение с тобой.

– У тебя характер другой. Ты как – стрелять-то умеешь по дичи? Завтра у нас особо еды не предвидится, а «мэчээс» (МЧС) тоже не приедет. Надо как-то и нам выживать. Я смотрю, вон соли есть у тебя целый пузырёк, зря не сыпьте никуда?..

Он сказал так и посмотрел сначала на Юрия, потом на Есю. Юрий кивнул безучастно, предложил:

– Ну так, ты возьми сразу себе? Чтоб аккуратно.

– Настя? – взял пузырёк Григории и подал супруге, та сразу взяла, – Припрячь?..

– Думаешь, здесь дичи полно? – спросил Юрий, чуть приподнимаясь на локте и оглядываясь в сумерках.

– Не полно, но, всяко, куропатка ходит, кормится. А раз деревья растут, так и тетёрка залетает, я на берегу заячий след видел, хор-роший такой, крупный!

– На зайцев сезон ещё закрыт, – начал Юрий, и Тригорин сразу рассмеялся.

– Какой сезон, Юра? Нам бы не сдохнуть. У тебя вон патронов девять штук, а жить сколько? Глухарку или тетёрку если пришлёпнешь, так на пару дней хватит, а если по куропатке стрелять? Дробь какая?

– Картечь.

– О! – вновь выразительно поднял он указательный палец перед лицом, – На глухаря да на зайца пойдёт!

От соседнего костра поднялся дядя Теня, подошёл, ружьё у него было зажато в правой руке, стволом вниз. Дядя Геня был уже совсем нетрезв, и, похоже, никак уняться не мог. Подошёл спокойно, вроде как на правах главного здесь, или хозяина какого. Григорич сидел к нему боком, не обернулся. Дядя Геня ткнул его стволом в плечо и сказал пренебрежительно:

– Слышь, комяк?.. Ты это… соли нам дай? У нас сало, ёшты-манашты… этот Костик, дурак, взял недосолёное… в рот не лезет, слышь, я с кем говорю? – и опять ткнул его стволом.

– Нет соли, – ответил Григорич в ту сторону, куда смотрел, – утонуло всё в реке, все три ящика.

– Так иди, нырни в речку и достань? – непонятно, то ли приказал, то ли предложил тот.

Григорич, сидя на своём месте, обернулся на него, снизу посмотрел, как на психически больного, но пьяные глаза дяди Гены было не пробить, тогда ответил резонно:

– Так растворилась соль?.. В воду же упала?

Дядя Гена секунду смотрел на него, словно взглядом мог что-то изменить, но явно слов не найдя и ничего не придумав, крикнул:

– Так иди и найди!

– Где – найди? – вновь посмотрел на того Григорич.

– Мне откудова знать?! Ты у нас повар, или ты башмак рваный? И вообще!.. Ныряй давай! Там банки были железные с тушёнкой! Я видал! Понял?! Железо не растворяется!

Юрий, всё так же полулёжа на локте, выплюнул травинку и, не смотря на дядю Гену, произнёс очень отчётливо и злобно:

– Ты бы рот закрыл для начала?

– Да ты что? – хотел рассмеяться тот, будто впервые обнаружив Юрия рядом, – А для конца?

– К огню своему беги, – сказал он твёрдо, – успеешь, и хорошо на том.

Тётя Настя сразу голову вниз опустила, Еся смотрела безотрывно на дядю Геню, сжалась вся и, казалось, готова была броситься то ли прочь отсюда, то ли на самого дядю Гену.

Дядя Гена подошёл вплотную к Юрию, ткнул сверху стволом пятизарядного ружья ему в лицо, ткнул больно, так, что голова парня даже дёрнулась в сторону, сказал:

– А если я тебе полбашки сейчас снесу, это нормально для конца?

– Людей испугаешь, – сказал Юрий спокойно, но с дрожью в голосе, – свидетелей. Ты же трус… трус и слабак… тебя ткни разок под рёбра гвоздём, так ты и уделаешься сразу.

– Я уделаюсь?! Я? – узкими губами повторял тот и уже просто упёр ему в лицо ствол, – Я уделаюсь?..

По лицу дяди Гены было видно, что он уже готов нажать на спуск. Юрий медленно, не трогая ствола, повернул к нему лицо, глянул в глаза, прочитал, что хотел, сказал ровно:

– Ну так, у тебя же сейчас ружьё?..

– Что ружьё? – переспросил тот, явно не поняв, к чему это сказано. Юрий быстро, уловив момент, схватился рукой за ствол и легко отвёл его в сторону от себя, ружьё не выстрелило. Дядя Геня попытался вырвать своё оружие, но Юрий не дал. Поднялся медленно на ноги, ствол так и держал зажатым в ладони, потом посмотрел в глаза противнику. Дядя Гена, хоть и был пьяный, но ситуацию оценил хорошо, в глазах мелькнул испуг. Юрий рванул за ствол, и ружьё мгновенно оказалось в его руке. Дядя Гена испуганно метнулся в бок, где на земле лежало оружие Юрки, но не успел. Цевьё пятизарядки клацнуло затвором, из него выпал не стрелянный патрон.

– Сколько у нас в магазине? – спросил Юрий несколько ехидно, – Ещё штуки четыре? Что примолк? Говори что-нибудь. Соли там требуй, вина, хлеба, зрелищ… Ну?

– Ты этого… – дядя Геня стал отходить мелким шагом назад, – ты с оружием не балуй… а то я вас знаю, молодых… ага… не балуй, сказал!..

Юрий четыре раз щёлкнул «плавающим» цевьём, и из коробки ружья выскочили четыре новеньких патрона, упали на мягкий мох рядом. Юрий глянул на ружьё и резко выбросил его от себя. Дядя Геня воровато глянул на свою пятизарядку – успеет первый? Тут же взгляд его проскользил к вылетевшим патронам, губы сжались. Юрий на свой боркфлинт даже не взглянул, словно специально показывая, что совсем не боится.

– Ну ладно, – тяжело, устало сказал дядя Гена, – побаловались, и будет, пойду к своим.