Самойлов резко разворачивается и торопливо выходит в прихожую, лишая меня шанса отбрить его. Кипящее внутри возмущение успокаивается, когда входная дверь с шумом захлопывается… И зачем я предложила ему спор? Какая дурочка… Аверин на мне никогда не женится, а я упаду в глазах Льва еще ниже… Меня с головой затапливает грусть… Возвращаюсь в кухню и накладываю себе порцию плова. Заедаю грусть и недоумение, а потом отвлекаюсь на влажную уборку.

Время пролетает быстро: я занимаюсь дочкой, старясь не думать о предстоящем ужине, контролирую уборку домика рабочими из клининговой компании, сборку мебели и вывоз мусора… В общем, скучать мне не приходится. Самойлов приезжает вовремя и, подхватив Дарину на руки, благосклонно отпускает меня на свидание с «пижоном и бабником». Оставляю его без ответа, целую дочку и прыгаю в подъехавшее такси. Только бы успеть собраться! Нет, наряжаться я не собираюсь, но и выглядеть простушкой не хочу. Аверин есть Аверин, тут Лев прав. Пробираюсь по коридору ресторана, опасаясь быть замеченной, и скрываюсь за дверями своей каморки. Сбрасываю вещи и торопливо иду в душ. Мою голову и сушу волосы, старясь усмирить природное буйство кудрей. Надеваю длинное вязаное платье, красиво выделяющее мою грудь и талию. Спешно наношу макияж и брызгаю духи в ямку на шее. Ты прекрасна, Этери… Что бы там ни думали всякие сухари…

Адам встречает меня на входе шикарного ресторана в историческом центре города. Улыбается, ничем не выдавая беспокойства по поводу моего опоздания.

– Добрый вечер, Этери, – слуха касается его обольстительный голос, а плеч – руки.

Адам помогает мне раздеться и увлекает в зал, поддерживая за талию.

– Я еще ничего не заказывал. Какую кухню предпочитаете? Может, вина?

– Пожалуй, да, – облегченно вздыхаю. – Красного, если можно. У вас есть какие-то новости?

– Мне необходимо знать о любых мелочах, даже незначительных. Тери, я хочу вам помочь. В ту ночь случилось что-то ужасное, и я желаю выяснить, кто к этому причастен.

– Какие вам нужны сведения? – отвечаю деловито, цепляя взглядом парнишку, направляющегося к нам.

Адам заказывает мясо и овощи на гриле, я ограничиваюсь мясным салатом и десертом. Официант подхватывает меню и уходит, оставляя нас одних. Адам приваливается к столу и произносит, смотря прямо на меня:

– Все, Этери. Мне нужно знать о вас все.

– Родилась здесь. Мама Лали Отаровна Бегашвили, отец Журавлев Валентин Иванович. Родители развелись, когда мне было шестнадцать лет.

– Где сейчас живет отец? Мать? – Адам торопливо вынимает из внутреннего кармана пиджака блокнот и начинает записывать.

– Мама переехала больше двух лет назад в поселок. Он находится здесь, в области. Продала квартиру и купила там дачный домик. У нас… Мы никогда не были особо близки. Новость о рождении Дарины она восприняла спокойно. Равнодушно, я бы сказала… Я звоню ей раз в неделю. Очень редко занимаю деньги.

– Вы помогаете ей материально?

– Только если она просит, – отвечаю со вздохом. – Мама терпеть не может моего бывшего мужа, потому на приглашения в гости всегда отвечает отказом.

– Это он вас… Простите, если… – качает головой Адам.

– Да. В нашу последнюю встречу. Но скоро все закончится, слава богу… Мы разводимся на следующей неделе.

– Вы потрясающая женщина, Этери, – Адам берет мои холодные ладошки в свои руки. Нежно поглаживает подушечками больших пальцев мои запястья и произносит хриплым шепотом. – У меня к вам не только профессиональный интерес.

– Не надо, Адам… Я не готова, да и не время сейчас… – мягко высвобождаю руки и отвожу взгляд, избегая его взора, направленного на меня.

– Простите, я тороплюсь. Так что там с вашим отцом?

Глава 19

Этери.

Во взгляде Адама смешиваются любопытство, восхищение и неразбавленный мужской интерес. Он не торопится выпускать мои пальцы из своих твердых суховатых ладоней, поглаживает кожу на моих запястьях и шумно дышит. Волнуется? Или борется с охватившим его вожделением? А, может, все это мне кажется? Разве может мужская реакция быть столь противоречивой? Один – высмеивает и усмехается, считая меня посмешищем, другой – сгорает от нетерпения… Адам моложе Самойлова. Он пылкий, искренний, достойный… Да, черт возьми, все в нем хорошо! Просто идеально… Но я мыслями в доме другого мужчины, который меня презирает. Не знаю, почему я считаюсь с его мнением? Он отец Дарины, вот в чем дело… И, совершенно точно, не чужой мне… Если хотите знать, я не шутила, когда предложила Самойлову спор. Я влюблю в себя Аверина и выйду за него. А Самойлов будет наблюдать за моим триумфом, стоя в стороне. Скользить взглядом по блестящей, усыпанной стразами ткани свадебного платья… Ловить наши с Адамом влюбленные взгляды и рвать волосы, сокрушаясь об упущенном шансе. Да, так будет или это буду не я!

– Прости, я не готова…

Что я сейчас говорю? Или это не я? Другая бы вцепилась в Аверина дикой кошкой и сама предложила поехать в гостиницу.

– Я тороплюсь, простите… – тушуется Адам, лишая меня тепла своих рук. – Так что там с вашим отцом?

– Давай перейдем на ты? – предлагаю, поймав его блестящий взгляд.

– Давай. Этери… Тери… Тер… – Адам словно перекатывает мое имя на языке, как спелую ягоду. – Как тебе больше нравится?

– Этери, пожалуй…

– В тебе сочетается кавказская яркость и славянская нежность, – елейно протягивает Адам. – Большие голубые, с оттенком аквамарина глаза, выразительные брови, но светлые, пушистые, как прикосновение ветра волосы. Тонкая талия, выразительная грудь, а шея…

– Ох, Адам. Ты меня вгоняешь в краску… Разве так можно? Я себя прямо красавицей почувствовала.

– Ты такая и есть. Когда я тебя впервые увидел, то поверить не мог, что от тебя ушел муж. Не понимаю, кем надо быть, чтобы не разглядеть, какой ты бриллиант? Тери… Ты беззащитная, нежная и тебя хочется защищать.

– Поэтому ты согласился мне помогать? Или…

– Я согласился, даже если ты была уродиной. Стараюсь не смешивать профессиональные вопросы и личную жизнь. Твое дело мне интересно. Может, я смогу помочь? Если не я, то… Пусть пропавший ребенок найдется.

Адам поджимает губы, вмиг погружаясь в океан своей боли… Ведь он и есть тот пропавший и ненайденный ребенок… Как такое могло случится?

– Адам, мы хотели поговорить о моем отце, – вырываю его из тягостных раздумий.

– Да, Этери. Слушай и записываю.

– Мой папа Журавлев Валентин Иванович, коренной житель города и… Прости, мне до сих тяжело вспоминать детство, – качаю головой и приосаниваюсь.

– Кем он работал?

– Разнорабочим. При этом мы всегда неплохо жили. Я не знаю, откуда у