него появлялись деньги? Честное слово…

– Хм… А что ты подразумеваешь под понятием «неплохо жили»? Расскажи.

– У меня всегда были хорошие вещи и игрушки. Сколько себя помню, у меня первой появлялись гаджеты и дорогие туфли, о которых мечтали все девчонки.

– Странно… очень странно… – Адам что-то торопливо записывает в блокнот. – Разнорабочий, говоришь? И чем он занимался? Приходил ли с работы грязным? В строительной пыли, например? Или…

– Нет, никогда. Всегда одевался прилично и… Ты что-то подозреваешь?

– У твоего папы было официальное место работы? Ты же понимаешь, что благосостояние вашей семьи – важная составляющая в расследовании. Если бы он к примеру был бизнесменом, мы могли предположить месть конкурентов.

– Не поверишь, Адам, папа официально работал сторожем в школе. Я училась в другой школе и не могу утверждать, ходил он на работу или нет?

– Ты позволишь мне с ним поговорить, Этери? Вы… вы сохранили общение после развода родителей?

– Признаться честно, наше общение ограничивается поздравлением в день рождения. Но я попробую его убедить приехать к тебе в офис.

– Кем работала твоя мама? – разливая по бокалам вино, произносит Адам. – Хочешь, поторопим официантов и спокойно поедим? А то я навалился с расспросами, как будто у нас деловой ужин, а не… Мне хочется знать о тебе все – интересы, мечты, планы. Чем ты живешь?

Адам смотрит так нежно, что я таю… Раскрываю сердце перед малознакомым человеком, желающим помочь моему горю… Откуда он только взялся?

– Мои ближайшие планы – развод и покупка жилья. Я живу встречами с дочерью, Адам. Человек, у кого она сейчас живет, разрешил мне быть ее няней.

– Это… Это ужасно, – вздыхает Адам. – А что будет потом? Однажды ему или его жене это надоест. Ему не захочется делить любовь ребенка с посторонней женщиной, ты же понимаешь?

– Понимаю, но я слишком люблю Дарину, чтобы отказаться от возможности ее видеть… Как угодно – поломойкой в его доме, няней…

– Он не предлагал тебе стать его любовницей? – строго спрашивает Адам, а мне хочется захлебнуться изумлением. Знал бы Адам, кто еще это предлагал…

– Самойлов дал понять, что я безразлична ему как женщина, – поджимаю губы я.

– Этого не может быть, Тери.

Перевожу смущённый взгляд на смартфон, лежащий справа от тарелки. На экране вспыхивает индикатор входящего сообщения. Самойлов… Спешно хватаю аппарат, холодея от ужаса: наверняка что-то случилось! Лев не стал бы писать просто так…

Глава 20

Лев.

Микроволновка издает протяжный звук. Открываю дверцу, вынимая большой пакет с попкорном. Надо же, пахнет вкусно. Разрываю его и высыпаю содержимое в миску.

– Папа, дём? – любопытно заглядывая в миску, произносит Дарина.

– Идем, доченька. Папа тебе такой мультик выбрал – закачаешься! Попкорн любишь? – спрашиваю, замечая, как вытягивается лицо малышки. Я почти уверен, что Тери не кормила дочь столь вредной едой. Помню ее слезливые излияния про свежие супчики и салаты. Интересно, где она сейчас? Какую Аверин выбрал программу? Или нет никакого Аверина? Есть задетое самолюбие Этери и какой-то плохонький мужичок, пригласивший ее на свидание. И почему меня это стало так волновать? Этери, ее личная жизнь и вообще… Кажется, она теперь только в моей власти. Я разрешил ей приходить в мой дом. Так что, разве я вправе контролировать ее жизнь за его пределами? Конечно, нет. Тогда почему сердце сжимается при мысли, что у нее все хорошо? Гордость, мать ее… Чертова гордость, всю жизнь мешающая мне строить с людьми отношения. Я привык контролировать каждый шаг человека, вверенного мне жизнью. А жизнь Этери полностью в моих руках… Ощущение власти туманит голову и лишает здравого смысла. Кажется, я перегибаю… И в словах тоже. Вот зачем я высмеял ее? Подверг сомнению ее женскую привлекательность? Пусть живет как хочет, встречается, с кем хочет и…

– Муйтик, – голосок Дарины вырывает меня из размышлений.

– Да, солнышко. Папа нашел замечательный мультик для тебя. Иди-ка ко мне на ручки, доченька. Попробуешь попкорн?

– Поп…

– Попкорн… Попробуй, зайка.

Заваливаюсь с Даринкой на диван и включаю ей диснеевский мультик про Русалочку. Вроде как рановато для моей крохи, но Даринка впивается взглядом в экран и тычет пальчиком на мелькающие кадры.

– Кушай, солнышко. А потом папа тебя покупает и уложит спать. Давай вместе спать? Хочешь?

– А мама де?

А черт его знает, где мама? Тревога пожирает меня, как опухоль. Я накручиваю себя, в красках представляя Аверина… Он строит план, чтобы отнять у меня дочь. Брызжет слюной и глаголет исступленно, убеждая глупышку Тери в успехе операции. И грустные заплаканные глаза Этери тоже вижу как наяву. Вот она жалуется Адаму на меня… Просит посодействовать в восстановлении родительских прав, а он…

– Давай-ка мы позвоним нашей маме? Хочешь? – прогоняю гадкие мысли и переключаюсь на Дарину.

– Дя! – радуется она.

Плевать, что сейчас поздний вечер, а у Этери свидание… Я должен держать врага близко…

– Совсем ты, Лев Борисович из ума выжил? – произношу вслух, набирая ее номер. – Этери, добрый вечер.

– Лев Борисович, что-то случилось? Что с Дариной? – дрожит ее голос в динамике.

А еще я слышу музыку… Звон бокалов, голоса, шорохи – атмосферу пафосного заведения, в котором она сейчас находится. Сжимаю челюсти, с трудом сдерживая растущее внутри раздражение и отвечаю:

– Дарина соскучилась и попросила вам позвонить. Кстати, я затопил котел в домике. Рабочие закончили уборку, мебель собрали. Вы… Какие у вас планы? Можете приехать ночевать на новое место. Я оставлю калитку открытой.

– Не знаю… Не хочу причинять вам неудобства. Пожалуй, я…

– Здравствуйте, Лев Борисович, – звучит в динамике незнакомый мужской голос. – Я Адам Аверин, спутник Этери. Хочу поблагодарить вас за беспокойство, проявленное к моей женщине, но…

– Не стоит благодарности, – цежу, борясь с желанием послать подальше этого наглеца. Как он посмел влезть в наш разговор? Дарина позвонила матери, а не ему!

– С вашего позволения я украду Этери этой ночью, а утром привезу. Она должна быть к восьми утра, так?

– Д-да… А вы… А она…

– Дарина еще хочет поговорить с мамой? – обрывает меня он.

– Конечно, она для этого и позвонила.

– Безусловно, мы так и поняли. Вы позвонили из-за дочери, а не из-за желания испортить вечер. Так, Лев Борисович?

– Что вы себе позволяете, молодой человек? Я действую в интересах ребенка. Если Этери хочет развлекаться, пусть держится от нас подальше! Я в ее жизни больше не появлюсь!

Остервенело сбрасываю вызов и встаю с дивана. Миска наклоняется, а попкорн высыпается на пол.

– Поп… Кол… Упал, папа, – подсказывает мне Дарина. Услужливо слазит с дивана и