особенно нас удивил, потому что мы ожидали, что он даст ему некий совет.

2. Как-то раз, во время службы в армии, мы с двумя друзьями взяли увольнительную и поехали к Старцу. Это было в субботу вечером, мы застали его на улице, сидящим на завалинке.

Я поздоровался:

— Мы пришли проведать Вас и получить благословение.

— Добро пожаловать, ребята!

— Отче, я думаю после службы уехать из Афин. Поеду на свою родину.

— В армии у тебя все в порядке! Приезжаешь и в Афины… Это хорошо, и также будет дальше. Ты вернешься, и будешь жить в Афинах. Получишь диплом, потом напишешь докторскую. Я тебя вижу сидящим в одной конторе… Не беспокойся ни о чем.

Старец видел мое внутреннее беспокойство о будущей работе. В то время я думал поехать поступать в аспирантуру в Америке. Но в итоге, всё вышло так, как за несколько секунд в точности предсказал Старец.

Потом он повернулся к одному из ребят, Харису, и спросил: «Кем работал твой отец?». — «У него была гостиница», ответил тот. Старец спросил в прошедшем времени, сказав «работал», так как его отец недавно умер, и поскольку он был еще довольно молодым, то мой друг был весьма опечален, что лишился отца. Видимо, Старец не случайно задал ему этот вопрос.

3. Один мой приятель, который всё слышал своими ушами, рассказал мне о следующем событии. Однажды Старца посетил ученый астрофизик, и между прочим говорил: «Мы изучаем, имеет ли вселенная предел, конечна ли она».

— Имеет, — сказал Старец.

— Что имеет?

— Имеет предел.

— Откуда ты знаешь? — спросил ученый.

— Был там (букв. — «ходил туда»)[18].

Перед Старцем отступали физические законы, и любые другие препятствия. Он говорил, что когда Христос поселится в душе человека, то она вся изменяется, и может пребывать везде где захочет, может посещать звезды, и даже вселенский хаос…

4. Однажды в одно из посещений он сказал мне: «Манолис, там мне принесли какую-то бумагу, прочитай мне ее, пожалуйста». Это был отрывок из книги впоследствии прославленного свт. Иустина Поповича[19]. Там было написано:

«Вся растосковавшаяся природа вознеслась к Тебе через судорожный крик: «Господи, помилуй!» … Боли наши сливают все человеческие слова в единый молитвенный вопль: «Господи, помилуй!» Обратившись к себе, мы во всем своем существе видим, как разлито только это воздыхание: «Господи, помилуй!» Хотелось бы нам сказать Тебе о себе, но слезы льются и являют всю нашу душу перед Тобою всего лишь в двух словах: «Господи, помилуй!» Всякая тварь имеет сердце, а сердце потому и сердце, что грустит по Тебе и воздыхает: «Господи, помилуй!». В этом грустном мире ничто так не потребно человеку, как милость к нему и прежде всего Твоя, Господи: «Помилуй!» А с Тобою и за Тобою и все существа и вся тварь смилуется над человеком: «Господи, помилуй! Матушка, помилуй! Друг мой, помилуй! Травушка, помилуй! Пташка, помилуй! Все существа во всех мирах, помилуйте! Помилуйте! Помилуйте!»[20].

Тут я подумал про себя: — «что это за глупости!», а старец в этот момент, будучи больным и лежа на кровати, буквально подпрыгнул и в восторге закричал:

— Да, Манолис! Вот оно! Кто это сказал?

— Это отец Иустин Попович…

— Кто это?

— Разве Вы не знаете?

— Ааа…

Он сказал это и замолчал. На какое-то время он совсем «пропал». Потерял всякую связь с окружающим миром. Похоже было, что он удалился чтобы посетить св. Иустина Поповича. Кто знает…

Тогда я не понимал богодухновенного смысла слов св. Иустина, который по своему великому смирению и сокрушению «помещал» грешного человека ниже всей природы, ниже всякого творения Божия, которое он от всей души умолял о прощении.

Косноязычие

За год до его кончины, в ноябре 1990 г., как-то вечером мы всей семьей поехали в монастырь. По дороге я думал, что Старец сейчас, скорее всего, отдыхает, и не сможет нас принять. К тому же, он был очень болен.

Я припарковал машину не близко, чтобы никому не мешать, и мы отправились до монастыря пешком. С нами были и дети, — дочка 2–3 месяцев, и сын, двух лет, у которого была следующая проблема. Он с трудом разговаривал, и все повторял дважды. То есть каждое слово повторял два раза.

К нам вдруг подошла сестра Старца, Порфирия, и спросила, к нашему изумлению:

— Это вы та семья, что приехали на сером Пежо?

— Да…

— Проходите, Старец ждет вас наверху.

Старец имел «извещение» о нашем приезде еще до того, как мы добрались. Как только мы вошли в келью, то несмотря на то, что он был уже совершенно слеп, и что мы еще не успели ничего сообщить, он спросил меня:

— Как называется эта проблема с твоим сыном?

— Не знаю, Старец, как называется, но хочу, чтобы он выздоровел.

— Эх ты, — косноязычие это называется.

Он сказал это и засмеялся. В руке у него был большой деревянный крест, и мальчик боялся к нему подойти. Старец это понял, и перекрестил его на расстоянии. В то время как я держал на руках дочь, он говорил: «У девочки, что ты держишь, очень чувствительная душа, учти это. Она гораздо… гораздо более чувствительна, нежели твой мальчик. А ты, Манолис, постарайся дать своему сыну образование». Последние слова он повторил три раза. Действительно, мой сын потом во всем преуспевал, закончил физический факультет, и получил магистра.

В конце он сказал: «Твой мальчик поправится». Ладно, — думал я, это он просто так говорит, чтобы нас утешить. Надо найти хорошего врача, посмотрим, что можно сделать… Но Старец «прочитал» мои мысли и тотчас ответил:

— Манолис, не води мальчика по врачам, потому что они тебя только запутают. Им еще очень далеко до таких вещей. А мальчик твой поправится.

Мы вышли, и наш сын продолжал косноязычить. Но через пятнадцать минут, немного не доезжая до Афин, в машине произошло чудо. Мальчик исцелился: язык у него развязался, и он начал говорить совершенно чисто! Не знаю, — было ли это, в сущности, неким искушением, или нет.

* * *

Поначалу я подходил к Старцу со страхом. Но вскоре, поскольку он был таким родным, таким доступным и дружелюбным, я стал посмелее, и почувствовал, что могу говорить с ним вполне свободно. Он всегда принимал меня с нежностью и любовью.

Старец не просто вел добрую беседу, чтобы тебя утешить, но выражал божью волю. Он был преисполнен божественной благодати, будучи постоянно соединен с Господом, и поэтому никогда не ошибался. Это был сам Христос, который говорил через святого Порфирия.

К каждому