«Книжный вампир № 7 получает отвод от действий антивампира на неопределенный (прим. — Вечность) срок. Ввиду индивидуальной непереносимости уколов с анестетиками. Рекомендовано далее не продолжать попытки перехода в исх. состояние. А/вампир Степанидиус».

Степаниваныч достал из ящика тяжелую печать, облизал ее языком и готично шлепнул по справке.

— Спасибо, Степаниваныч.

— Не называй меня так, сто раз уже сказал. Мы не в школе. В свое время, может, и сочтемся, кто знает.

Саша кивнула, аккуратно свернула справку в трубочку и спрятала в карман. Уже на пороге она оглянулась и спросила:

— Степанидиус, вы тоскуете по Земле?

Антивампир как-то странно взглянул на нее:

— На перекрестке не тоскуют, Сашенька…

— Значит, у этого старого мошенника опять приступ интуиции, — проворчал Гугис, исподлобья посмотрев на Сашу. Она пожала плечами и улыбнулась. После встречи с антивампиром ей стало немного спокойнее: хоть один старый знакомый в совершенно незнакомом мире. Гугис же, наоборот, злился. В последнее время неудачи сыпались на него одна за другой, и он мечтал о том, чтобы отныне не видеть глупой рожи Фуркиса, свинохамского самодовольного рыла и трагических красных глазок Фирфира. А именно это все сейчас и находилось в его кабинете вместе с Сашей, Молли, Гином и Эбрином. Для полного комплекта в углу восседал клочкоухий забывун Тамис и артистично записывал протокол собрания в блокнот.

Экстренное совещание имело перед собой одну цель — решить, что теперь делать с Сашей, новоявленным и почти полноправным книжным вампиром.

Ярости Гугиса, прочитавшего справку, поначалу не было предела. Помпончик на шапочке демиурга злобно подпрыгивал все время, пока Гугис пыхтел, в двадцатый раз буравя глазами клочок бумажки.

— Ну я его… Чтоб еще раз… Теперь уж точно… — вполголоса бурчал демиург, явно прикидывая, что сотворить с ненавистным антивампиром.

— А других антивампиров пока нет, — как бы невзначай напомнил Гин.

После этих слов Гугис немного пришел в чувство, вздохнул и уставился на Сашу. В кабинете воцарилась тишина.

— Я ее вышлю скорее всего в… — начал было Гугис.

— А как разрешилась ситуация со свинками? — вспомнил вдруг Тамис, видимо взглянув на другую страницу блокнота.

Гугис вздрогнул и нахмурился еще больше:

— С какими свинками?

— Прессу надо читать. Свиноферму снесли, теперь на ее месте возводят свинариум, — гордо сказал Фуркис.

— Ах, все же Фрир несет прогресс в другие миры, даже такие отсталые, как земной! — восхитился Тамис.

— А что это такое, свинариум? — заинтересовался свинохам.

— А фиг разберет, финансируется все равно за счет Гу… — Тут Фуркис осекся, закашлялся и начал приглаживать уши лапами.

В кабинете повисла напряженная тишина, в которой отчетливо слышалось яростное сопение Гугиса.

— Похолодало что-то, видно, осень скоро, и хвост скатался, а уши у меня больные, не надо за уши это, того… — выдавил из себя Фуркис, будто уменьшаясь в размерах.

Фирфир всхлипнул.

— Паразиты, — в конце концов сказал Гугис и вышел из кабинета.

Оставшиеся вздохнули с явным облегчением. Гроза, нависшая над Сашей, явно миновала.

Эбрин, советник Гугиса, будто очнувшись, встал из-за стола, витиевато поздравил Сашу непонятно с чем и вручил ей объемистый бумажный пакет, в котором оказались удостоверение книжного вампира под номером семь, пачка фрирских фиолетовых денег, какой-то ключ и замороженный индюк в упаковке — у фрирцев своеобразное представление о предметах первой необходимости.

Насколько Саша поняла из путаных объяснений, все это означало, что Гугис высочайшим повелением все-таки дал ей разрешение на полноправное проживание во Фрире, и теперь ей даже положена собственная жилплощадь где-то в квартале вампир-сити.

— Вам, номер семь, нужно сходить завтра в старую бигринскую библиотеку, познакомиться с коллегами. Лучше всего будет, если вы там устроитесь на работу. Найдете библиотеку в парке, напротив памятника первым шишигам, знаете, где это? — суетился Эбрин.

— Да схожу я туда, схожу, — радостно пообещала Саша, вырываясь с толпой из дома Гугиса на вечернюю улицу. — Спокойной ночи, Эб!

Саша отказывалась верить, что у нее теперь есть собственная квартира, пока Молли с Гином и всей честной компанией не привели ее туда и не заставили торжественно открыть двери собственным ключом, тем самым, что лежал в бумажном пакете.

Это оказалась уютная угловая меблированная квартирка с огромным, во всю стену окном, выходящим на самый край города. Новоселье омрачилось тем, что в квартире оказалось полным-полно летучих комазоидов, тоже своего рода вампиров, только малюсеньких, как комары на Земле. Но, в отличие от комаров, они пили кровь громко, с чавканьем, а летали очень неуклюже, постоянно стукаясь носами о стены.

В кухне, в которую Саша даже не попыталась войти, столько там набилось народу, котомонстр с Гином взялись готовить праздничный ужин, решив изжарить подаренного индюка. Серый котяра громко орал, что умеет готовить индюков, опоссумов, утконосов и прочих пернатых лучше всех во Фрире и никого к готовке не допустит. Индюк через два часа сгорел дотла, и вся квартирка провоняла гарью так, что дышать было невозможно. К счастью, дым и вонь разогнали всех комазоидов.

— Знаете что, ребята, вы тут пока разбирайтесь, а я отдохну немного, — устало сказала Саша и оставила компанию на кухне отскребать индюка с противня, петь песни и пить вино.

Побродив по квартире и наконец найдя дальнюю от кухни комнату, Саша распахнула окно: ночь, будто закоренелый алкоголик, дыхнула в лицо пьянящим холодным ветром, разметала занавески и впустила в комнату сумрак. То ли от того, что дом стоял на холме, то ли от того, что этаж был последний, виду из окна мог позавидовать кто угодно: впереди виднелись самый край города и темная дорога, уходящая в Бигринский лес. Слева — смутные очертания Дюнных гор, над которыми тонким серпом сиял молодой месяц.

«Какая спокойная ночь. Даже звезды не мигают… А вид что надо из моей первой собственной квартиры… — подумала Саша. — Надо нарушить правила и поспать, завтра столько дел, коллеги эти опять-таки…»

Ночь и вправду выдалась тихая. Над Бигрином в темнеющей синеве небес расстелились темными простынями усталые облака, будто залегли ночевать до самого рассвета. Дорога из города была пустынной: никто не шел и не ехал ни туда, ни обратно. Саша минуту-другую всматривалась в даль, будто ожидая, что из-под полога леса покажется что-то, повозка или путник, однако темнота была неподвижна — лишь легкие полосы тумана кое-где виднелись между деревьев.

Вдруг на сияющий месяц наползла дымка, как полупрозрачная вуаль, в одну секунду погасли звезды, а со стороны леса послышался невнятный нарастающий шум. Будто в лесу шептали низкие голоса или деревья шумели, да вот только ветра не было. Саша испугалась, сама не зная чего, и отпрянула от окна. Шум постепенно смолк, а может, просто перешел за грань слуха.