class="p1">Виктор достал телефон, пролистал недавние снимки и перескочил в позапрошлый год.

И сразу – Лена… Хохочет, длинные вьющиеся волосы растрепались, почти закрывая лицо. А это – снова она, на лодке… В парке в обнимку с тополем… Осенью с охапкой кленовых листьев в руках…

Виктор вернулся к себе на страничку в ФБ, потом проверил почтовый ящик на Яндексе – пусто. Завтра он ей позвонит…

Пролистывая почту, наткнулся на письмо из «Литучебы», на которое он давно ответил. На всякий случай решил проверить, не перепутал ли тогда фамилию девочки.

Так и есть! Вместо Шатагиной он написал М. Шаталова. Когда выйдет тот журнал со статьей? А может, уже вышел? Конечно, ничего страшного, если и вышел: подумаешь, какое-то детское стихотворение! Но на всякий случай, если не поздно…

Отправив в «Литучебу» короткое письмо с извинениями и исправленной фамилией автора, он выключил компьютер и заглянул на кухню. Выпить, что ли, еще чаю?

Почему-то вспомнил про странное предупреждение. Обычно так прикалываются мальчишки, а тут девочка… Может, и правда поехать автобусом?

Мариша и Валерка

25 марта, 2007 год. Воскресенье

– Ты можешь объяснить по-человечески: что на тебя нашло? – в десятый раз повторяет Валеркина мама и беспомощно теребит сына за рукав куртки. Валерка дергает плечом и отворачивается. В салоне машины повисает напряженная тишина. – А ты что молчишь? Ну, скажи что-нибудь! Ты же отец, может, он тебя послушает…

– А что мне ему сказать? – буркнул дядя Женя, не отрывая глаз от дороги.

Пять минут назад они проехали Богоявление – это примерно полпути до Арзамаса. Пока петляли по Нижнему, оба родителя потерянно молчали. А как вырулили на трассу – вот тут и началось!

– Мы тебя зачем с собой взяли? Чтобы ты за Мишкой последил, поиграл с ним. Вы же двоюродные братья! Он тебя так ждал! А ты!.. Нет, ты можешь объяснить по-человечески?..

– Я уже сто раз объяснял, – подал с заднего сиденья голос Валерка. – И тебе, и там, в милиции.

– В милиции!.. – эхом откликнулась Валеркина мама замогильным голосом. – И он говорит это так спокойно!

«Он» снова дернул плечом и насупился. Мариша толкнула Валерку локтем в бок.

– Тетя Таня, но мы же правду сказали! Мы не нарочно – так получилось. Просто промазали…

– Промазали?! – не выдержал Валеркин отец. – С пяти шагов не попали в снежную бабу?

– Господи! А чем вам снежная баба-то помешала? – вновь вступила тетя Таня.

– Мам, ну я же говорил… У меня бицепсы слабые. А у Сережки – мощь! А у нас олимпиада. Вот я и…

– Какой Сережка? При чем тут…

– Сережка Рассказов, из пятого «А». У него бицепсы железные, а у меня – вот! – Валерка в темноте согнул локоть и пощупал мышцу. – А у нас олимпиада. Гранаты будем метать.

– О господи! – повторила тетя Таня и без сил откинулась на спинку сиденья. – Бицепсы… Трицепсы… Нет, ну ты скажи ему, ты же отец, может, он хоть тебя… (Ну и так далее.)

Оставшиеся полчаса пути Валерка упорно молчал.

В милиции их долго не продержали: поговорили, сделали внушение, вызвали Валеркиных родителей, составили акт о нанесении материального ущерба. Бородатый оказался не злым: поверил и в олимпиаду, и в то, что «не нарочно». Даже согласился пощупать Валеркины бицепсы и отказался писать заявление.

Так что они, можно сказать, легко отделались. Но…

Но дело же не в этом! Дело в том, что их план – такой замечательный! – провалился.

А как все удачно складывалось! Вечером в субботу Валерка неожиданно объявил родителям, что согласен поехать с ними в Нижний на Мишкин день рождения, но только если они захватят Маришу – для компании.

– А то я там с тоски помру, – скривился он. – Мишка ваш – малявка трехлетняя. А Мариша любит маленьких.

Вопрос о том, с кем оставить сына, в тот момент не был решен, и родителям ничего не оставалось, как принять ультиматум.

Адрес Виктора Крохина они с Маришей еще раньше вычислили: на сайте «Светлячка» в графе «Для писем» был указан домашний адрес редактора – с номером дома, квартирой и именем получателя.

Валерка сказал, что улица Белинского – это что-то знакомое. Кажется, так называется остановка трамвая «двойка». А к родственникам нужно выходить на следующей, около оперного театра.

Как оказалось, Белинского – это длиннющая улица, по которой и правда ходит «двойка». К счастью, нужный дом находился в двух остановках от оперного. Если пешком, то минут пятнадцать, не больше.

Дождавшись, когда взрослые закончат церемонию вручения подарков и всласть навосхищаются тем, «какой у нас Мишенька большой да умный», Мариша с Валеркой наскоро съели салат с крабами, запили его пепси-колой и попросились погулять во дворе.

– Только чтобы со двора ни на шаг, – скороговоркой предупредила Валеркина мама. – И следи за Маришей! Ты за нее отвечаешь, договорились?

До нужного дома следовало идти вдоль трамвайной линии.

Они и пошли, только не в ту сторону. Спохватились, когда заметили, что номера на домах не убывают, а наоборот – растут. Пришлось вернуться и топать обратно.

Дом 32а оказался типичной старой пятиэтажкой с шестью наглухо запертыми подъездами, выходящими во двор с детской площадкой, самодельным катком и столбами с веревками для белья. На одной веревке висел ковер, по которому яростно колотил пылевыбивалкой невысокий мужчина в очках.

А еще во дворе было припарковано штук восемь разномастных автомобилей.

Мариша растерянно посмотрела на Валерку:

– А как же мы узнаем…

Перцев насупился, подергал себя за нос и зачем-то снял с головы вязаную спортивную шапку с помпоном. Мартовское солнце жарило вовсю, и у снежной бабы, скособочившейся посреди двора, с ведра на голове свесились сосульки.

Из второго подъезда вышел мальчишка ростом с Маришу. Посмотрел на чужих ребят и принялся деловито катать снежный ком.

– Эй, пацан, – окликнул его Перцев. – Ты в этом доме живешь?

– Живу, а что?

Валерка оглянулся на мужчину с пылевыбивалкой. Кажется, тот закончил работу и собирался уходить.

– Слушай, парень, – доверительно, как к равному, обратился к пацану Валерка. – Можешь нам помочь в одном деле?

– В каком деле? – насторожился мальчишка и сунул руку в карман. Наверное, испугался за свой телефон.

– Понимаешь, тут такая история получается… Одним словом, мы с Маришей поспорили, на мороженое. Она говорит, что хозяин вон той серой «ауди» – мужик из девяносто пятой квартиры, Виктором его зовут. А я этого Виктора знаю, у него такой крутой тачки отродясь не было!

– Не-а, эта вообще не наша, не из нашего дома, – покачал головой пацан. – У нас таких нет.

– Вот я и говорю! – обрадовался Валерка. – А которая тачка Виктора Крохина – ну мужика из девяносто пятой! – знаешь?

Мальчишка задумался:

– Из девяносто пятой? Фамилию я его не знаю. Это такой… с бородой, в очках?

Валерка понятия не имел, как выглядит редактор «Светлячка», но с уверенным видом кивнул.

– Если с бородой, тогда вон тот «москвич». Он с него всю зиму снег сгребал, я видел.

– Ты уверен? – проверил Валерка.

– Ну да, с бородой такой.

Из второго подъезда вышла молодая женщина в красной куртке с меховым воротником.

– Вадик, – позвала она мальчишку. – Ну-ка иди сюда! Опять весь мокрый! Сколько раз я тебе говорила, не копайся в снегу, у тебя слабое горло!

Схватив Вадика за руку, женщина уволокла его в подъезд и с грохотом захлопнула за собой дверь. Мужчина с пылевыбивалкой тоже закончил работу и ушел вместе с ковром. Перцев поднял валявшийся у забора обломок кирпича.

О сигнализации они с Маришей не подумали…

О том, что бородатый оказался не Виктором Крохиным, они узнали лишь в отделении. Это надо же так проколоться! И объяснить ничего никому нельзя.

Мариша заплакала еще во дворе, а Валерка мужественно хмурился и тер варежкой нос. Про бицепсы у него неплохо получилось, да и «москвич» к тому же оказался старым. Родители сразу же отдали бородатому деньги на ремонт, пообещали лучше следить за своими детьми и гарантировали, что «этого больше не повторится».

И во время проработки в милиции, и после, в машине, все шишки, камни и кирпичи летели в голову Валерки. По малолетству Маришу не ругали, а наоборот – успокаивали. («А сестренку-то зачем втянул?» –