Успел. И они слетали на выходные в Санкт-Петербург, и эти три дня (и весь этот месяц) Лена вспоминает как подарок судьбы, представляешь? Подарок! Вообще жалко, конечно… Прошло столько лет, а она его не может забыть.

– А если попробовать… – начала Марина и замолчала. Она знала, что скажет Перцев.

– Она три года после его гибели ни с кем не встречалась, – словно не услышал Валерий. – А восемь лет назад вышла замуж. И у нее сейчас двое мальчишек – вот этих, которые на фотографии. Старшего Витькой зовут. Тебе все понятно?

Из кухни выглянула Светка и выразительно пожала плечами:

– Кончай трепаться. Чай остынет.

Они пили чай, и Светкина мама распрашивала Марину про иняз и жалела, что ее дочь выбрала что полегче и вот теперь…

– Да иняз – это тот же пед, – вяло улыбнулась Марина. – Мы даже практику в школе проходили.

– Тот – да не тот, – не поверила Светкина мама. – После иняза можно куда угодно: и в переводчицы, и в частные фирмы! А литфак – это что?

– Да ладно тебе! – отмахнулась Светка. – Литфак… Иняз!.. Какая разница? Вот возьму и выйду замуж за Женьку Глухова! Он, между прочим, в Москве живет. Пока в общаге, ну и что? Вы разве не слышали? Он во ВГИК поступил, на режиссерский!

Марина открыла рот – но тут же его и закрыла, потому что поняла, что лучшая подруга с первого класса (сокращенно ЛППК) прикалывается. Лицо серьезное, а глаза хохочут.

– Не пугайся, – успокоила маму Светка и подмигнула Марине. – Пока он мне предложение не сделал и, кажется, не собирается. Мы с ним до автобуса шли, и он всю дорогу только про одного человека и спрашивал: «А как там Марина Шатагина поживает? А где она сейчас? А у тебя ее телефона нет?» А про меня – ни одного вот такого вопросика. Даже не поинтересовался, где я учусь.

Зазвонил Светкин телефон.

– Наташа? Привет! А мы как раз сейчас с Маринкой чай на кухне пьем. С какой Маринкой? С Шатагиной, с какой еще? Может, заскочишь? Она завтра отчаливает. А у нас тортик есть… Ну давай, ждем.

– …А ты знаешь, кого я сегодня встретила?

– …Глухов? И кто бы мог подумать…

– …Ну да, в шестом «Г», представляете? Полный кошмар!

– …Какая школа?! Наташ, ты в своем уме? Я лучше, как ты, пойду на дизайнера переучиваться. Или замуж за миллионера! Не пугайтесь, шучу!

Марина вполуха слушала весь этот милый треп, и ее просто распирало от желания тоже кое-что рассказать своим ЛППК. Интересно, поверят или нет? Конечно, нет – они что, ненормальные? Может, она, как идиотка, развесила уши, а Перцев ее просто разыгрывает? Он же известный специалист по приколам! Нужно завтра самой проверить в интернете, изменилась дата гибели или нет. Старшего назвали Виктором…

7 апреля, 2018 год. Суббота

Через неделю ровно в пять Марина позвонила по знакомому (бывшему своему) номеру.

Тишина. Сначала обычная, словно телефон оглох, потом – та самая, напряженная, глубокая, осязаемая. Вот сейчас в трубке щелкнет – и она услышит неуверенное: «Марина? Вы тут?..»

Шипение, свист. Голос Мариши с трудом прорывается сквозь помехи:

– …Я не смогла… Очень болит голова… Валерка тоже… Тр-р-р-р… Он решил проверить и полез…

– Что там у них? – спросил Перцев-старший, выхватив трубку. – Мариша! – заорал он, пытаясь перекричать усилившийся треск. – Ты что, заболела? Давай выздоравливай, а в субботу…

– Тр-р-р-р! …болит голова… я с мамой в Семашко… Валерка…

– Знаю! Полез по трубе и сломал руку, так?

– …

– Что? Ни фига не слышно! Одним словом, выздоравливайте. Пока, до субботы! Привет Валерке…

Би-ип…

– Ну вот, полез и прыгнул, что и требовалось доказать! – Перцев потрогал едва заметный шрамчик над бровью. – Ничего, скоро оклемается.

– А с Маришей что?

– Мариша тоже чегой-то разболелась. Я толком не понял, сплошной треск. Вроде ее в Семашко направили. Значит, что-то серьезное.

– В Нижний? – не поверила Марина. – Зачем? Насколько я помню, я всегда была здоровым ребенком. Спортивная, и вообще… Даже гриппом не болела.

– Та-ак… – посерьезнел Валерий. – А может, ты забыла? С какой-нибудь ерундой направили, перестраховались?

– Точно тебе говорю – нет! Очки носила, я их и сейчас ношу. А в остальном…

– Плохо, – не дослушал Перцев. – Очень плохо. Значит, что-то мы (или они!) успели напортачить и твое прошлое изменилось. А с этим, знаешь, шутить нельзя.

Лицо Перцева стало таким строгим, что Марина сразу поверила, что он не шутит.

– А что может случиться? – шепотом спросила она.

– Не знаю. Все что угодно.

Марина не вовремя подумала про Виктора Крохина, про мальчишек на фотографии – и ей стало по-настоящему страшно. В Семашко десятилетнего ребенка зря не направят! А вдруг у Мариши какая-нибудь опухоль на мозге обнаружится? И будет операция или что похуже… Это же не только у Мариши – это и у нее скоро может что-то измениться, и она может…

Марина с надеждой посмотрела на Валерку, но тот словно забыл, где находится. Насупился, тянет себя за нос и молчит.

– Эй… – окликнула его Марина. – А может, ерунда все это? Ну голова заболела! А мама у меня, сам знаешь, такая паникерша.

– Может, и ерунда, – согласился Перцев. – В субботу все станет ясно. А пока, до субботы, я попробую кое с кем из своих связаться и… Одним словом, нечего раньше срока паниковать.

Неделю спустя – 14 апреля, 2018 год

До Арзамаса на «Попутчике» – полтора часа по Горьковской трассе. «Горьковская трасса» – обозначение, оставшееся с тех далеких времен, когда Нижний Новгород назывался городом Горьким. Путь, знакомый до мелочей. Несмотря на субботу, автобус полупустой. Можно откинуться на высокую спинку сиденья, смотреть в окно и думать.

Сегодня всю дорогу Марина думала о времени. Вернее, не о времени, а о взаимосвязанности времен. Мелкое событие, пустяк, случайный выбор – и вот уже меняется будущее!

Направо пойдешь… Налево пойдешь…

Может, именно в эту секунду она что-то делает такое, что отразится через десять лет на ней или на тех, кто еще не родился.

Марина покопалась в своем прошлом. Сколько таких мелких случайностей у нее уже было! Если бы четырнадцать лет назад мама не разговорилась с соседкой по лестничной клетке, Марину не отдали бы в Первую английскую школу и, может быть, она училась бы сейчас на литфаке. И в Нижний они бы не переехали, и папа бросил бы свои медицинские приборы, потому что в Арзамасе не так много больниц, и стихи она бы…

Нет, стихи она писала бы все равно! Только другие. Может быть, совсем другие. Потому что Арзамас – это очень духовное место. Когда Марина приезжает сюда, ей кажется, что кто-то мощным насосом накачивает ее энергией.

А в Нижнем – тоже энергия, но другая, своя…

Марина достала мобильник, открыла «Записную книжку».

Название пришло в голову сразу – «Теория вероятности». И первая строчка:

Желудь в коричневой шляпке

Станет могучим дубом…

– «Богоявление». Стоянка десять минут, – объявил водитель.

Пассажиры проснулись, потянулись к выходу, а Марина осталась в салоне. Сегодня вечером она поговорит сама с собой и все узнает. Перцев (настоящий Перцев, старший) считает, что нужно со всей этой мистикой завязывать. Что это опасно, особенно для них сегодняшних. Прошлое должно оставаться в прошлом в виде воспоминаний. Его нельзя менять, как бы этого им ни хотелось. А Мариша с Валеркой этого не понимают, они маленькие и могут такое натворить!..

А что бы она хотела изменить в своем прошлом? У нее было чудесное детство! Много стихов, много друзей. Студия, Регина Юрьевна, Светка с Наташей – ЛППК… Перцев – замечательный друг! Можно, конечно, рассказать маленькой Марише, что она после школы благополучно поступит в иняз – ну чтобы в старших классах не переживала. И про то, что через год у нее в «Мурзилке» опубликуют стихотворение в рубрике «Пишут дети». А еще раньше – в московской сказочной газете «Жили-были». Выходила такая газета, жаль, что закрылась.

А вот про то, что ее стихи печатались в «Светлячке», она начисто забыла… Потому что в ее настоящем прошлом этого не было.

Или все-таки было?