А мы весь город поставили на уши! Никто… Ничего…

— Будешь получать медаль — не забудь позвать меня на обмывание.

— Непременно, дорогая… Яд…

— Пани Ядвига!

— Позову обязательно, дорогая пани…

— Только не помышляй отделаться вонючей москальской водкой. Коньяк. Французский. Иного с недавних пор не пью!

— Да где ж я его возьму?

— Обратись за помощью к пану профессору — он обязательно посодействует.

* * *

На пятый день своего пребывания в старинном городе Несвиже великий философ Фролушкин и его последователь Плечов соизволили наконец-то вспомнить о былой приверженности здоровому образу жизни.

Как только рассвело, Фёдор Алексеевич устроил обливание ледяной водой из колодца, находящегося во дворе дома Ядвиги Мечиславовны. При этом он стонал так громко, что быстро поднял на ноги всех остальных её постояльцев.

Первым на улицу выбежал Яра и тут же выплеснул себе на голову целое ведро бодрящей влаги.

За ним незамедлительно последовал никого и ничего не упускавший младший лейтенант Бурмистренко.

А вот Павлик (даром, что не сполна ума!) только показал нос из-за двери и тут же засунул его обратно.

Но когда, спустя несколько секунд, вся компания трусцой отправилась в сторону дворцового комплекса, и он не выдержал — помчал вдогонку, часто подпрыгивая и что-то выкрикивая на своём малопонятном языке.

Кроме явной — укрепление здоровья — сия пробежка имела ещё и тайную задачу — обследовать окрестности замка с целью обнаружения объектов, названия которых начинаются на русскую букву «ц», но об этом знали лишь посвящённые, то есть сами зачинщики акции.

Ярослав толкнул незапертые ворота, и первым очутился на территории дворца.

Что ворота по-польски «брама» он конечно же знал, а вот как по-белорусски? На возникший вопрос незамедлительно дал ответ Василий Кондратьевич:

— Почти так же, как и по-русски — вароты.

После чего взялся за перевод слова «дворец». Шибко напрягать мозги при этом тоже не пришлось: и так и этак — палац.

Аналогичный результат получился с замком. По-польски — замэк, по-белорусски — замак.

Как не крути! Как не верти!

И кто теперь скажет, что наши языки не имеют никакого родства, а народы — общих, братских корней?

Но, сколько друзья ни старались, никаких серьёзных зацепок в деле обнаружения места захоронения золотых апостолов, они так и не нашли. И собрались немного передохнуть под сенью желтеющей берёзы на берегу пруда в дальнем углу княжеской резиденции.

В тот самый момент взгляд Ярослава упал на одинокую могильную плиту, поросшую мхом и выцветшей травой.

— Что это?

— Когда-то здесь находилось небольшое кладбище, на котором хоронили прислугу Радзивиллов, — компетентно пояснил Фёдор Алексеевич.

— Стоп! Клад-би-ще! — радостно воскликнул Яра. — По-польски — цментаж!

— И, кстати, именно в этом месте когда-то стояла небольшая часовенка, но её снесли незадолго до начала Первой мировой, — недолго покопавшись в своей феноменальной памяти, выдал Фролушкин.

— То есть всё сходится, отец?

— Похоже…

— За лопаты, друзья мои!

— Не будь горячим, как жидовский борщ. Подними голову… Сейчас хлынет так, что мало не покажется!

— Ну и что?

— Ничего. Просто земляные работы придётся отложить на неопределённое время. Или тебе нравится копаться в земле под проливным дождём?

Словно подтверждая слова профессора, с неба, заволоченного низкими хмурыми тучами, на землю упали первые холодные капли… За ними по куполам и шпилям соседних культовых сооружений звонко ударил крупный град.

Легко одетые кладоискатели, словно по команде свыше, бросились врассыпную. Чтобы вскоре собраться под навесом одного из соседних подсобных помещений.

— Похоже, это надолго, — грустно предположил Василий, наблюдая за тем, как мириады дождинок и крупных градинок с небывалой мощностью бомбят ещё недавно идеально гладкую поверхность пруда — да так, что, в считанные мгновения его уровень поднялся на несколько десятков сантиметров. А то и больше!

— Ничего. Главное, что мы уже у цели, — бодро заверил Фролушкин. — Сорок на шестьдесят — это двадцать четыре метра на юго-запад — и сокровища наши!

— Не ваши — народные, — молниеносно внёс поправочку младший лейтенант Бурмистренко. — К слову, я сегодня же распоряжусь установить в этом месте круглосуточный пост НКВД. Кабы чего не вышло!

— А что? В принципе лишняя осмотрительность не помешает, — здраво рассудил Ярослав, вспоминая козни Пчелова — в том, что им противостоит его бывший сослуживец, он уже ни на миг не сомневался.

Вскоре дождь немного стих. Чтобы через несколько мгновений припустить с новой силой — пуще прежнего.

Но и этого небольшого времени вполне хватило, чтобы наши герои перебрались в чрево костёла Наисвятейшего Божьего Тела.

Василия среди них не было — он умчался в местное отделение НКВД, дабы отдать, как и обещал, указание об учреждении «поста № 1».

* * *

На обед Ядвига Мечиславовна предложила щавелёвый суп и жаренный на сале картофель с невероятно вкусными «кручениками», приготовленными из телятины и посыпанными твёрдым сыром домашнего производства, пропущенным через самодельную тёрку.

— А где ваш друг Васька? — приступая к трапезе, поинтересовалась она, вроде бы как между прочим.

— Побёг призывать коллег к всеобщему усилению бдительности! — в который раз явил свой непревзойдённый сарказм профессор Фролушкин.

— Что-то нашли? — подозрительно покосилась на него старушка.

— Нет. Но надеемся.

Как вдруг…

— А вот и я! — бодро донеслось с порога.

Конечно же это был младший лейтенант Бурмистренко. Собственной, так сказать, персоной. Лёгок на помине оказался бесёнок! Довольный, с хитроватой сияющей улыбкой «до ушей» на тщательно выбритой физиономии (когда только успел?) и оригинальной рифленой бутылкой, которую он держал за горлышко в правой руке.

— Вася, что это? — удивился Фёдор Алексеевич, как только заметил яркую разноцветную этикетку, на которой красовался средневековый французский аристократ с шикарной тростью.

— А я откуда знаю? Премировали меня… Так сказать, за обнаружение ценного свидетеля и проявленную при этом осмотрительность.

— О! Оказывается, ты наш человек, Василий Кондратьевич. Воистину — славный малый!

— А то!

— «Ожье»… Самый старый коньячный дом в мире… Где откопал?

— Говорю же: премировали меня. Наши хлопцы сегодня обыскивали дачу какого-то пана, ну и конфисковали у него… в пользу неимущих.

— А этот конфискат нам случайно поперёк горла не встанет? — грустным голосом выразил сомнения Ярослав, встревая в «светскую беседу». — Наживаться на чужом горе — не наша коронка.

— Не порти мне аппетит, сынок… Такая прелесть побочных эффектов априори вызывать не может. А тот, кто в этом сомневается, должен добровольно отказаться от участия в нашем благородном мероприятии.

— Мы так не договаривались!

— Медлить не стоит. Прошу к столу, очаровательная пани Ядвига… Уверяю вас: эта штучка ничуть не хуже уже опробованного «Хенесси»!

— Ох, как я вам доверяю, дорогой пан профессор, как доверяю! Была б моложе годков этак на тридцать, мы