Ехали мы на такой машине, которая была похожа на поезд, автобус и одновременно роскошный автомобиль. Здесь собралось очень много драконов, людей, эльфов и других существ.

Но разглядеть их внимательней мне особо не удалось, потому что у нас имелась отдельная кабинка, как у нас в мире отдельное купе в поездах. Только тут всё было в разы круче, необычней и вызывало во мне восторг!

Я ехала и смотрела в окно, думая о том, что довольна кардинальной переменой в жизни.

Мы с бешеной скоростью поплыли вперёд. Вперёд, скорее, скорее… к моей основной работе.

Вышли мы на станции, на которой нас встретил маленький транспорт и отвёз до пункта назначения.

В итоге весь путь занял около четырёх часов. И это стоит учесть, что мчались мы очень быстро, настолько быстро, что пейзаж за окном превратился в смазанную мешанину. Увидеть природу нового мира мне пока не удалось. Но ничего, скоро увижу, так как учёный расположился далеко от цивилизации. Почти отшельник.

Мы пересели в маленькую повозку, которая двигалась так же на энерголеях, и поехали уже не с такой скоростью, потому я смогла увидеть живописность природы нового мира.

Мы некоторое время ехали по долине. Справа тянулась полоса густого леса — высокие хвойные деревья, пушистые кустарники, высокая трава. Всё сочного зелёного цвета, а ещё ароматное и так похоже на родной лес, что я невольно улыбнулась и заностальгировала.

А потом я углядела реку, за крутым берегом которой сплошной массой вздымался ещё более густой лес, чем я видела сейчас  – дикие заросли, где определённо могут жить опасные звери, радости мне не принесли.

Как же далеко и глубоко забурился учёный!

А потом увидела высокий свод самого дома.

Его окна пылали, отражая солнечный свет. Одного лишь взгляда оказалось достаточно, чтобы убедиться: этот дом не романтическое место, а самая настоящая заброшенка, которая когда-то и была красивым особняком, но те времена давно канули в лету.

Дорога к дому по энерголеям шла зигзагами, но вскоре мы прибыли на место.

Извозчик, выйдя из повозки, занялся моим багажом, а точнее моими монстровскими сумками.

— Регина, вот и нужный дом, — сказал мой сопровождающий, когда мы остановились у серых каменных стен, в которых почему-то зияла огромная дыра, будто кто-то запустил в стену пушечное ядро.

— Ох, ты ж ё… — проговорила я обескуражено.

* * *

Регина                     

— Регина, вот и нужный дом, — сказал мой сопровождающий, когда мы остановились у серых каменных стен, в которых почему-то зияла огромная дыра, будто кто-то запустил в стену пушечное ядро.

— Ох, ты ж ё… — проговорила я обескуражено.

Но дыра дырой, фиг с ней. А вот дальше…

Мы прошли через распахнутые проржавевшие и прогнившие ворота. За нами топал несчастный извозчик и тащил на себе мои сумочки.

Я же несла в своих руках два небольших саквояжа с выделенными мне драконами вещами, которые они отдали мне согласно контракту.

Мы прошли по заросшей травой дорожке, ведущей к дому, и остановились подле крыльца.

— Подождите здесь, секундочку, — попросил меня дракон. — Сейчас я сообщу учёному о нашем прибытии.

— Угу… — кивнула я с кислым выражением на лице.

А извозчик, обливаясь потом, облегчённо выдохнул и опустил на землю мои сумки.

— Уважаемая леди, что у вас здесь? — прохрипел он. — Такие тяжести я не носил с юношества…

Посмотрела на свои лапочки-сумочки и ответила мужчине:

— Здесь всё самое необходимое для жизни в этом доме.

— Да-а-а… Домик, конечно, так себе… — изрёк извозчик.

— Это ещё мягко сказано, — произнесла я с тяжким вздохом.

Я, конечно, подозревала, что будет какой-то подвох, но не думала, что всё настолько плохо.

Как назло, ещё и солнышко скрылось за тучками и начал накрапывать колючий дождик. Я стояла в красивом платьице и накидке перед домом, в котором мне нужно будет, жить и работать весь этот год, и уже начинала грустить.

Стены каменного дома покрылись мхом, плесенью, а местами и вовсе в стенах были рытвины и выбоины; металлические перила когда-то красивых и статных балконов заржавели, краска на них облупилась и местами висела лохмотьями. Ставни на окнах первого этажа сохранились только в одном месте, и то они висели на одном-единственном гвозде.

Сами окна были такими грязными, что, мне кажется, в последний раз их мыли после постройки этого дома, и на этом всё.

На крыше, видимо, птицы вили себе гнёзда, но потом бросили их, и теперь после них остались страшненькие комочки из веток и сена.

А быть может, птички вынуждены были покинуть своё место гнездования, потому что из трубы валил густой и почему-то зелёного цвета дым.

Вместо входной двери была только сетка с замызганной ручкой.

Сам дом был прилично покосившимся и заваленным на одну сторону, и весь его внешний вид представлял собой пожёванный, пережёванный и покусанный кусок камня.

А потом я осмелела, обошла его сбоку и ахнула.

— Вот же гадство!

С боковой стороны дома я увидела, что часть крыши и вовсе имеет дыру, будто на дом упал метеорит и протаранил его!

И что теперь, мне придётся и крышу ещё самой чинить?!

Одним словом, трёхэтажный дом представлял собой жутчайшее строение, которое проще было бы снести и на его месте построить новое.

Вернулась на место и посмотрела вокруг.

Никаких грядок и в помине не наблюдалось. Огородом учёный явно не озаботился. Такие заросли тут только техникой вырезать можно.

Но вдруг я перестала сокрушаться и думать, что всё очень плохо.

Всё отлично!

Подумаешь, дом немного старенький и ветхий. Дракон же как-никак маг и учёный. А я женщина. Попробую убедить его исправить положение и отремонтировать при помощи магии этот чудный домик. И только пусть попробует отказаться. Мне ведь вдохновлять его нужно. А чтобы это случилось, я должна жить в нормальных условиях, а не как бомж.

С этими мыслями я приободрилась и улыбнулась, когда на крыльцо вышли двое – мой сопровождающий и сам, по-видимому, учёный.

Я прищурила глаза, пытаясь разглядеть его лицо. Калеб определённо был красивым мужчиной примерно тридцати-тридцати пяти лет, но, скорее всего, ему больше. Драконы – долгожители. Его волосы роскошного тёмно-каштанового цвета были ужасно пострижены, словно стригли его садовыми ножницами, да ещё и затупленными. Глаза у него были серо-голубыми.

Рот изогнут в недовольстве. В одной руке — какой-то шарик, сверкающий белым, а другая перевязана грязной тряпкой.