Но увидев лица подруг, поспешно сменил тему:

– Так я к чему это говорю: пока мы с дядькой сначала по грибы собирались, то он меня встречал, то за хлебом пришлось сбегать, потому что дома не оказалось. А потом дядька в пять утра на работу подорвался, я его провожать пошел, в общем, спать нам этой ночью почти не пришлось. И помнится мне, что видел я возле вашего подъезда две машины – белую и черную, как из одного кокона вылупившиеся. Даже регистрационные номера на считаные единицы у них отличались. Я еще удивился такому совпадению и номера машин запомнил. Не специально, конечно, я так поступил, но вам, похоже, мои сведения сейчас могут пригодиться.

Девушки смотрели на Сашу, не скрывая своего восхищения, а он, словно было мало, еще и прибавил:

– Теперь мы сможем вычислить личности владельцев машин, если повезет, то мы найдем Хранителя с Разрушителем.

– А они нам нужны?

– Их показания могут оказаться весьма полезными. Даже если они сами не были в квартире Макса минувшей ночью, они явно наблюдали за ней. Не обнаружив Нату у нее дома, не застав ее у подруг, они сделали вывод, что единственный человек, к которому она могла отправиться, это ее брат. Они навели о ней множество справок, их интерес к ней был не случайным.

Это была горькая правда. И Нате приходилось признать, что эти двое чрезвычайно хорошо подготовились, если даже знали о том, что у нее в данный момент нет парня, к которому она могла бы напроситься на ночлег.

– Сейчас мы с вами выясним имена наших героев. Пойдемте к дяде, у него есть компьютер, где хранится база данных всех машин в городе.

– А это удобно? – засмущалась Аня. – Ваш дядя до сих пор в трауре, а тут мы являемся.

– Во-первых, дядя сейчас на работе. А во-вторых, он будет только рад гостям. Жена у него была особой не слишком любезной, всех друзей за годы совместной жизни успела отвадить, а с родственниками перессорилась. После ее кончины дядя остался фактически в изоляции, потихоньку восстанавливает прежние связи, налаживает новые.

Дядя жил через два подъезда от Макса. Квартира у него была меньше, всего две комнаты, но зато в квартире имелся просторный балкончик, весь заставленный горшками с цветущей петунией.

Каких только расцветок тут не было – белая, розовая, сиреневая, малиновая и даже темно-фиолетовая, такая темная, что казалась почти черной. Ее очень украшали белоснежные пятнышки.

– Какая красота! – восхитилась Аня.

– Дядя развлекается. Говорит, это его любимые цветы.

– И мои тоже!

– А вот жена дяди терпеть не могла их, говорила, что на руках остается неприятный налет. Предпочитала выращивать на балконе чеснок и перец. К цветам была совершенно равнодушна. Вот дядя и оторвался в этом сезоне, накупил семян, вырастил рассады в избытке. Еще начеренковал, как мне помнится. Вся наша родня осталась одарена им горшочками с рассадой петунии. И еще вон сколько осталось.

– А дача у вашего дяди есть?

– Нет. Дачи нет. Дядя всегда хотел домик в деревне, но его жена категорически была против любого загородного дома. Хотя и странно, сама была родом из маленького поселка. По идее, должна была любить возиться в земле, а вот не любила. Ее пугала даже сама мысль о том, что кто-то может увезти ее из города.

– Должно быть, она боялась того, что ей придется вернуться к тому, от чего она ушла.

– Они прожили вместе почти двадцать лет, но уже через год вся наша семья дружно ее ненавидела. Впрочем, ее собственные мать и братья тоже с ней не общались. Даже на похороны не приехали. А это многое говорит о человеке, не правда ли?

– А отчего она умерла?

– Попала под машину. Когда мы об этом узнали, то даже не удивились. У нее была совершенно особенная привычка переходить дорогу. Она никогда не смотрела по сторонам. Иногда мне даже казалось, что она нарочно идет так, чтобы всем водителям пришлось бы затормозить. Она была твердо уверена, что все вокруг должны уступить ей дорогу. Для нее не существовало чужих мнений, только ее собственное «хочу». Вот хочу я перейти дорогу на красный свет и в самой гуще потока, и пойду! Я сам лично наблюдал, как она вышла на зебру, когда прямо на нее мчался груженый «Камаз». Водитель всем телом навалился на педаль тормоза, я прямо видел, как у него глаза из орбит вылезали, так он старался удержать свою громадину от столкновения. Машина остановилась в считаных сантиментах от упрямой бабы, и она перешла, словно бы так и нужно. И так она поступала всегда. И все ей сходило с рук. А в этот раз что-то не срослось. И главное, погибла под колесами рейсового автобуса, который и плелся-то еле-еле. Просто вышла прямо под его колеса из-за другого автобуса, с которого сошла у остановки.

– То есть правила дорожного движения она не соблюдала.

– Чужие правила ее не интересовали совершенно. Для нее существовали только ее собственные желания и правила, которые она сама же устанавливала.

– И все же ваш дядя страшно переживал эту трагедию?

– Ну, какое-то время переживал, понятное дело. Потом мы ему нарисовали массу преимуществ его нового положения, он нашим словам внял и сейчас находится в фазе поиска новой подруги жизни. Так что ваше появление его только взбодрит.

В целом в квартире было довольно уютно. Хотя никаких женских вещичек тут не наблюдалось. Похоже, вдовец убрал все, что могло напомнить ему о почившей супруге. И трудно было сказать, с какой целью он это сделал. Чтобы не ворошить своего горя или чтобы просто не вспоминать о том кошмаре, в котором он прожил долгие годы.

– Так что же с нашими знакомцами на черном и белом «Роверах»? Ага! Вот эти две машины. Удача! Обе они записаны на одного и того же человека! Некий Никитин Александр Васильевич.

Ната насторожилась:

– Как ты сказал?

– Никитин Александр Васильевич.

– Надо же, как странно.

– Тебе знакомо это имя?

– И да, и нет. Никитины – это девичья фамилия моей мамы и тети Зои. Их папу – моего дедушку звали Васей, а фамилия у него была Никитин. И я помню, мама рассказывала, что у них с Зоей был младший братик Саша, но он погиб еще в юности. У меня дома в семейном альбоме даже есть фотография дяди Саши, на ней ему где-то лет шестнадцать-семнадцать.

– Но он точно погиб?

– Мама всегда так утверждала.

– А какого он был года рождения?

– Я знаю, что он был самым младшим в семье. Так что сейчас ему должно было быть около шестидесяти.

– Все верно. Так и есть. Это он.

– Не может быть, чтобы это был он, – отмахнулась Ната. – Наверное, просто совпадение. Никитиных много. Александров Васильевичей еще больше.

– В любом случае нам нужно повидаться с этим господином Никитиным. При встрече все поймем сами. Неплохо бы разжиться фотографией твоего дяди.

– Домой я не сунусь, – категорически заявила Ната. – А то вдруг эти чокнутые меня там до сих пор караулят? Можно посмотреть в альбоме у Макса. У тети Зои должна была храниться точно такая же семейная фотография их с мамой братца.