в семь вечера, заедешь к нам, подпишешь бумаги и привезешь договор, который я просил тебя составить.

— Снова будете шантажировать меня своим лживым языком? Снова подложите свинью? Укажите срок создания внуков для вас? — Я сгораю от гнева и от мыслей, наполняющих мою голову.

— Остепенись, юный мой! — издевательски хохочет Брендон, еле стоя на ногах. — А это неплохая идея. — Он шагает, но его мозг не дает ему сдвинуться к двери. — Тебя ожидает только счастливая жизнь, — по-доброму выдает он, что хочется вырвать от его лживой доброты.

На кой мне жизнь, если в ней не будет любимой.

— Нам пора. Моей дочери, как и мне, по-по-пора уже отдыхать. Свидимся з-завтра. И т-такси… выз-з-з-зови нам…

В течении пяти минут приезжает Тайлер, я бужу Беллу, которая уже успела заснуть в моей комнате, и провожаю их, усаживая в машину. Перед тем, как захлопывается дверь машины, я показываю личному водителю на телефон, чтобы тот позвонил мне, как будет один.

Машина скрывается из глаз.

Я глубоко выдыхаю. Остался я один, выбитый из колеи любовными приключениями и вследствие этого отданный на растерзание мучительным мыслям. Это событие, разыгравшееся у меня на глазах, наводит на меня жуть. Обрушивается тайный, сокрушающий удар.

Куда идти? Куда свернуть? Как перевернуть время и окунуться в прошлое, чтобы исправить все ошибки? Мое стабильное прошлое перевернулось в повергнутое в хаос настоящее. Я что, обречен служить ему? Нет! Но как отступить теперь? И хочется осыпать его проклятиями, да мало проку. Ответственность лежит только на мне. Я сам себе вынес смертный приговор, не подлежащий обжалованию. Какие бы предположения о дальнейших действиях не приходят мне на ум — все подвергают меня пытке. Кто-то желает донести до меня, что я еще не познал всю глубину несчастья.

Созвонившись с Тайлером, описав все то, что произошло, он ровным голосом сообщает, что ранним утром свяжется с адвокатами, чтобы обдумать ситуацию со всех сторон и разорвать этот проклятый контракт, который меня угораздило подписать. «Я уверен, адвокаты найдут законы, чтобы не допустить этого брака…» — старается он уверить меня. Спокойствие Тайлера равняется моему спокойствию.

Если обо всем узнает моя малышка, то… Меня кидает в дрожь. Я обязан сдержать молчание и сам разгребать тучи, повисшие на мне. А случись что-то с ней из-за меня — никогда не прекращу себя терзать.

Чтобы охладить пыл я удаляюсь в полночную свежесть и спускаюсь на порог, до сих пор ощущая, как на горле бешено пульсирует жилка. Уголки губ невольно опускаются, как и плечи. Я опьянел от губительных суждений «всемогущего».

Ночь. Все дышит холодом. Природа уходит в сон, исполненный покоя. Объятые чёрным устрашающим покрывалом кусты, из которых словно сочатся тайные переговорные голоса, нагоняют неизъяснимый страх и придают безмолвное жуткое оживление. Уснувшая растительность придает торжественности ночи, будто один спектакль — дневной слагается перед вторым — ночным. Ветер, издающий последний глубокий вздох, стихает и прощальным нежнейшим жестом окутывает тело, с теплотой касаясь губ.

Моя жизнь стала такой беспорядочной. Хотелось бы оказаться в спасительной глубине, отгородиться от реального мира и вдыхать тишину в блаженном успокоении. В сердце звучит грустная мелодия. Передо мной разверзается пропасть, ниспосланная ответом небес на все оплошности, которые я совершал.

Сорвав стебелек с близ цветущего растения и как в детстве зацепив его между зубами, я окунаюсь в мрачное раздумье, мысли повергают меня в болезненную тревогу. Я молю небо о спокойствии, но, кажется, оно послушно только бесконечности.

Глубина человеческой души — таинственное, величественное зрелище, скрывающее истинные похождения человека. Под видимой миру оболочкой её можно изменить, перекрасить, трансформировать. За два года я не так хорошо узнал эту девушку и ее родителей и вижу, что в них таится неизвестность мотивов. И как бы проникнуть в невидимую глазом их сущность? Вдруг там заложена целая цепь умыслов против меня? Как жаль, что такого рода бесконечность, погребенную во тьму, нельзя предугадать. Что управляет ими в момент совершения таких поступков?

Я столько лет пытался увернуться от темноты, но она все равно меня находит. Вселенная изобилует меня резким изменением жизненных картин.

Темная небесная высь с мерцающими бесчисленными звездами озаряет меня, подавленного отчаянием, магическим светом. Приподняв голову к небу, в созерцании пепельного света звезд, прибитых к небесам алмазными гвоздями, которыми восхищается моя любимая, я утрачиваю связь с мрачной действительностью и пределы мира становятся неразличимыми. Я как будто сливаюсь с полуночным миром. Неописуемый блеск озаряет все в округе, запечатлевая поцелуй любви. Звезды будят логовище мыслей. С ними мы не одиноки. Миллиарды светлячков взирают на нас, взбудораживая горнило грез. Об этом слагал еще дедушка Миланы, великий человек — Льюис М. И в эту секунду я прозрел для таких выражений. Теперь мне ясны проникновенные мысли, сообщаемые им мне.

Кто задался целью так поступить со мной и Миланой?

Я чувствую сильного противника, и уже скоро буду сражаться со злом, находясь на поле битвы страстей. Вопреки всякой осторожности, обещанной любимой, я не буду сдаваться, покорно склонять колени, как солдат под натиском врага, перед роковыми условиями дьявольского контракта, написанного темными гидрами, иначе заживо отдам себя на погребение в развалину.

Затаиваю в душе лишь два стремления: огородить любимую от этих жутких несчастий и быть с нею рядом. «Ее сердце принадлежит моему, а вместе они справятся со всеми жизненными невзгодами». Бережно проводя кончиками пальцев по подвеске, лежащей в нагрудном кармане рубашки, размышляя и размышляя, я чувствую сильнейшую усталость и через немного ухожу в дом, но заранее составляю мнение, что мучительные раздумья будут продолжаться всю ночь… Этот вечер оставил после себя отметину в груди, схожую с тем, как если бы кто-то вырыл яму и ушел, а тот, кого закапают в ней, еще не дожил до этого часа.

«Люблю я и делаю любимую моею, мною самим, раскрывая ее и себя. Нашел я ее и узнал. Но во мне и она меня искала, нашла и сделала своим и собою. И не бывает, не может быть истинной любви без ответа, она всегда — любовь двоих» 12.

Глава 5

Милана

Темное время суток оказалось тревожным. После того, как внезапно Брендон Гонсалес с Беллой заявились к нам, Брендон с надменной серьезностью, оповестил Джексона о каких-то документах, которые он должен был подготовить, у меня началось мысленное наводнение. Я шестым чувством ощущаю, что предвидится очередное событие, которое сможет подорвать настоящую реальность. Или это леденящие душу мысли, не облеченные в