Тем временем Руденко не заставил долго себя ждать и вскоре появился перед Яной улыбающийся и свежий. Нынче он был в хорошем настроении.

— Сидим? — с нарочитой строгостью спросил он, присаживаясь рядом.

— Сидим, — вздохнув, ответила Милославская.

— Скучаем?

— Скучаем.

— Сейчас развлекаться будем.

Руденко встал и направился в сторону билетной кассы, откуда вскоре вернулся с двумя билетами на чертово колесо.

— Мы же должны как-то отметить объявленную мне сегодня благодарность, — объяснился он, протягивая билеты подруге.

— Ну, Сема, ты артист, — покачивая головой ответила она и тоже привстала со скамейки. — И чего это твой шеф сегодня так расщедрился? Ты никак что-нибудь интересненькое раскопал?

— Да нет, это за старое, ну, в общем тебя то дело не касается. Идем развлекаться.

— Развлекаться так развлекаться, — пожав плечами, ответила гадалка. — А вот я, как видишь, не без добычи, — сказала она, взглядом указав на пакет с кейсом, когда они уселись уже на креслах аттракциона.

— А я смотрю, — оживленно заговорил Семен Семеныч, — у тебя чемодан какой-то, в командировку, думаю, что ли собралась…

Он ждал от Яны немедленных объяснений и стал нетерпеливо покручивать ус, хищнически глядя на Янин пакет.

— Что ты, Сема, какая командировка, — вздохнула в ответ Милославская. — Стала бы я тогда прибегать к твоей помощи?!

Нисколько не намереваясь томить Руденко в ожиданиях, гадалка обнажила кейс, вытащив его из пакета. Кейс сверкнул в блеске солнечных лучей серебром своего покрытия…

— Ого! — Три Семерки присвистнул. — Это что за штука?

— Чемодан, как ты изволил выразиться, — Яна усмехнулась.

— Не, Яна Борисовна, кроме шуток.

— Ну… — многозначительно протянула Милославская, постукивая кончиками пальцев по своей находке, — я называю его кейсом.

— Едрит твою налево! — воскликнул Три Семерки. — Какая хрен разница: кейс, сундук чемодан?! Я тебя спрашиваю, откуда это взялось и чем для нас чревато?!

Привлеченные дикими возгласами Руденко соседи приятелей по аттракциону возмущенно оглянулись на Семена Семеныча и тут же их возмущение сменилась испугом: разгоряченный страж порядка рисковал вывалиться «за борт», вскочив со своего места и — более того — не держа равновесие и размахивая руками.

— Сядь, Семен Семеныч, — рассмеявшись, усадила его на место Милославская. — Чего людей-то пугать?! Сейчас все объясню. А ну-ка, пристегнись немедленно.

Яна посмотрела вниз: карусель подняла их уже довольно высоко и, учитывая столь возбужденное состояние Руденко, вести разговор гадалке следовало в максимально спокойной обстановке. Она прикурила и поведала другу историю своего посещения жилища Воробьевых.

— В общем, Сема, нужен спец, — заключила она в итоге. — Такой, чтобы сам кейс не очень повредил. Может, он семейной реликвией станет. Или вещдоком…

— Нужен — будет, — вдохновенно ответил ей Три Семерки.

— Не прямо сейчас, конечно… Но сегодня я тебе «взлом» организую. Человечек один у меня есть на примете, — Руденко пригладил ус, — созвонюсь с ним, договорюсь обо всем. Давай вот как сделаем: ты сейчас поезжай домой, а я тебя достану по телефону. Хотя… Это он тебя достанет. У меня сегодня усиление. Не против? Я дам твой телефон?

— Конечно, дай.

Руденко закусил губы и с досадой произнес:

— Жаль, не смогу присутствовать. Черт возьми! Но жди — как только освобожусь, заеду.

— Слушаюсь, товарищ капитан, — отрапортовала Милославская, отдав приятелю честь.

Они с трудом дождались, когда же на удивление медленно вращающееся колесо спустит их наконец на землю. Обоим хотелось, чтобы тайна кейса поскорее была разгадана.

Руденко, дожидаясь «приземления», угрюмо думал о том, что не сможет стать свидетелем столь значительного события, а Яна пыталась прикинуть, во сколько же часов терпения обойдется ей ожидание «спеца».

Конечно, на Три Семерки она всегда могла рассчитывать — если уж он обещал, то редко когда подводил — но тем не менее его величество Случай не всегда играл в пользу человека, и минуты напряженного длительного ожидания казались ей хотя и очень нежелательными, но, к сожалению, вполне возможными.

— Все, Сема, приехали, — прокомментировала гадалка, когда аттракцион наконец остановился и им позволено было выйти.

Семен Семеныч быстро встал, откинул в сторону так и не пристегнутую цепочку, тяжело спрыгнул вниз и по-джентльменски — это ему никогда не изменяло — подал подруге руку.

— Мерси, — слегка присев, ответила на это Милославская.

Контролер, стоящий на выходе, с любопытством посмотрел на «странную парочку» и хихикнул в сторону.

Друзья, нисколько не обращая внимания на посторонних, торопливым шагом направились к выходу, где Руденко ждала его бессменная «шестерка».

— Ты уж, Яна Борисовна, извини, я тебя не подвезу, — сказал Три Семерки, глянув на часы, — мне в другую сторону, а времени в обрез. Жди звонка.

— Буду ждать, — вздохнув, ответила ему гадалка, — чего же еще остается.

— Я тебе сейчас такси поймаю, — решил сослужить последнюю службу Семен Семеныч и резко взмахнул рукой, после чего тут же со скрипом притормозила рядом новенькая «десятка», в которой и разместилась пассажирка Яна Милославская.

— В Агафоновку, — отрапортовала она, улыбнувшись Руденко на прощанье.

Он смешно приподнял свою фуражку в знак уважения и тоже поспешил удалиться.

— Ух ты, лапушка моя! — с любовью протянула Милославская, присев на корточки и обняв за шею поскуливающую Джемму. — Тосковала? — Яна посмотрела прямо в глаза своей любимице.

Та молчала и только отчаянно била хвостом.

— Знаю, тосковала, — ответила за нее гадалка, потрепав овчарку по холке.

Милославская глянула на часы и, тут же просчитав, что Три Семерки не так скоро договорится со «спецом», сказала Джемме:

— Что ж, идем гулять на пустырь. Надеюсь, это меня хоть сколько-нибудь в твоих глазах реабилитирует.

Овчарка, моментально все поняв, бросилась к двери и, встав на задние лапы, стала толкать ее, насколько позволяли силы.

— Не спеши, я сейчас открою, — посмеиваясь, остановила ее гадалка и тоже подошла к двери.

Пустырь являлся излюбленным местом прогулок Милославской и ее собаки. Правда, когда Яна была погружена в какое-либо расследование, на это у нее редко хватало времени, разве только минут пять-десять выкраивалось, чего, само собой разумеется, для широкой собачьей натуры не хватало. Джемме приходилось в таких ситуациях подавлять свои амбиции и удовлетворяться получасовым бегом по двору Яниного дома из угла в угол, после чего она еще некоторое время прогуливалась по нему туда-сюда, только теперь уже степенным шагом.