Шампанское зашипело и быстро наполнило оба бокала. В то время как оно играло множеством маленьких пузырьков, Милославская произнесла тост:

— За удачу! — и снова благодарно посмотрела на Игоря.

— За знакомство! — дополнил тот и первым поднес фужер к губам.

Только когда оба бокала были пусты, гадалка заметила, что и она, и ее гость все еще стоят посреди кухни.

— Ой, что это мы? — засмеявшись, спросила она. — Давайте присядем.

— Нет, нет, — возразил Игорь, — я не могу задерживаться. Водитель ждет, да и работы море.

— А вы на этот раз у нас надолго?…

— Завтра в полдень уезжаю. Надо еще успеть жене показать город.

— Вот как…

— Ну что, мне пора.

— Я провожу.

Яна с Игорем молча дошли до калитки. Открывая ее, Милославская сказала:

— Я вам очень, очень благодарна. Надеюсь тоже сослужить вам добрую службу. Обращайтесь, если будут какие-то проблемы.

— Хотелось бы надеяться, что их не будет, несмотря на то что общение с вами доставило мне удовольствие, — засмеявшись, ответил Игорь.

Гадалка тоже улыбнулась в ответ.

— Пока? — глядя на нее, произнес Игорь.

— Пока, — вздохнув, ответила Милославская и, помахав вслед гостю рукой, с теплой грустью закрыла за ним калитку.

Яна стояла в дверном проеме своего кабинета и не знала, с чего начать. Радость открывшегося доступа к информации вскружила ей голову. Да и мысли об Игоре не сразу покинули голову. Гадалке пришлось приложить усилия и сказать себе, что не время думать об этом, да и он не для нее предназначен. К тому же она успокоила себя тем, что едва ли позволила бы себе на самом деле завести отношения с каким-то мужчиной.

— Так, наплыв чувств, — сказала она и совершенно успокоилась на этот счет.

Лежащий напротив кейс с документами казался сказочным сундуком с золотом, к которому и подойти-то было страшно. Но необходимо.

Милославская приблизилась. Села за стол. Развернула к себе кейс. Зажгла настольную лампу. Скомандовала:

— За работу! — и погрузилась в изучение бумаг.

Она долго шуршала ими, вызывая любопытство Джеммы, изредка что-то бормотала себе под нос, изредка произносила ругательства, изредка — слова удовлетворения. С бумагами она старалась обращаться очень осторожно, чтобы не помять ни одной, не загнуть уголков, не перепутать их порядок. Торопливость здесь была неприемлема, а потому время бежало куда быстрее, чем двигалась работа.

Первоначальные выводы стали напрашиваться нескоро. Яне пришлось серьезно понервничать, прежде чем обуявшая голову информация стала мало-мальски укладываться в голове.

— Кажется, мои силы себя исчерпали, — сказала она не менее, чем через час, глядя на Джемму.

Та радостно гавкнула.

— А вот это зря, — высоко подняв брови, заявила гадалка. — Поводов для радости слишком мало.

Милославская встала со своего места, закурила и принялась ходить из угла в угол, как это она часто делала в минуты раздумий. Собака сочувственно наблюдала за ней, поворачивая голову то в одну сторону, то в другую и постукивая хвостом по полу. Вдруг Джемма встрепенулась и громко залаяла.

— Что такое? — обратилась к ней Яна.

По тому, каким был Джеммин лай, собрав все свое внимание, хозяйка тут же определила, что, вероятно, пришел кто-то свой. Как овчарка это угадывала — долгое время оставалось для многих серьезной загадкой, однако, если Яна старательно прислушивалась к «голосу» собаки, то позже заключала, что ее любимица практически всегда оказывалась права.

— Может быть, Три Семерки? — предположила Милославская, направившись к окну. — Ну точно! Это он! — прокомментировала она, выглянув на улицу, и торопливо зашагала к выходу.

Калитка была незапертой, и Семен Семеныч, убедившись в этом, уже шагал по двору навстречу Яне.

— Что терпения не хватило? — смеясь, спросила у него Милославская, чуть сойдя с крыльца. — У тебя, кажется, была куча дел?

— Какая же ты вредная женщина, Яна Борисовна, ей Богу! — утирая со лба пот замазанным платком, тоже смеясь, парировал Руденко.

— Ну так в чем дело? — спросила так же весело гадалка, убирая с его волос зацепившийся тополиный пух.

— Может быть, ты меня все же пригласишь в дом? — приподняв фуражку и отряхивая голову, уже серьезней ответил Три Семерки.

Яна посторонилась и жестом пригласила его пройти.

— Я за это время много чего успел и-и-и… у меня перерыв образовался. К тому же я кое-что перенес назавтра, — на ходу пояснил Семен Семеныч тоном, не позволяющим больше над ним подшучивать.

Он остановился посреди прихожей и, посмотрев на подругу, спросил:

— Куда прикажешь?

— В кухню не напрашиваешься? — игриво спросила она.

— Нет, я сыт.

— О-о-о-о! Тогда проходи в кабинет.

— Нет, подожди, — остановил Руденко уже сдвинувшуюся с места Милославскую. Он лукаво посмотрел на нее исподлобья. — Скажи сразу, открыли или нет. Я до Игоря не смог дозвониться.

— Ты в нем насколько был уверен?

— На все сто!

— А почему тогда спрашиваешь, открыли или нет?

— Открыли?! Ну, Янка, какая же ты умница! — воскликнул Семен Семеныч и подхватил Милославскую на руки, крепко сжав ее в объятьях.

— Э-э-э-э! Отпусти, задушишь! То вредина, то умница, тебя, Сема, не поймешь!

— Ладно, за вредину прошу прощения.

— Если серьезно, я тут абсолютно не при чем. Умница он, а не я.

— Да ладно, не скромничай. Ну и что там? — Руденко направился в кабинет, сразу увидел на столе кейс, подошел к нему и склонился к бумагам. — А я думал, уж не деньги ли там. Чего тут такое? — Три Семерки поднял глаза на Яну.

— Ты присядь, Семен Семеныч, тут подумать надо.

Руденко попятился назад и послушно опустился на диван.

— Ну-с? — вполне серьезно спросил он, поглаживая ус.

— Скажу честно, Сема, — начала гадалка, — никакого великого открытия, перебрав этот ворох бумаг, я не сделала. Но определенные выводы все же есть. А соображения мои вот какие.

Три Семерки закурил и сел на диване повыше.

— Во-первых, не слишком давно покойник очень крупно потратился. На что — неизвестно.

— Ясно дело — на казино свое, — с видом знатока протянул Руденко.

— Не думаю.

Семен Семеныч, услышав Янин ответ, удивленно захлопал глазами.

— Дело в том, — пояснила она, что все бумаги в кейсе ничего общего с деятельностью казино не имеют и потраченные деньги, как я смею предполагать, тоже.