– Я хочу половину твоего сердца. Ту, которая знает, что такое разочарование, боль, страх, тоска и сомнения. Мне нужна та часть твоего сердца, которая умеет страдать.

– И если я соглашусь, – тихо спросила она, – я никогда больше не буду страдать? Совсем?

Он чуть склонил голову набок и мягко покачал ею из стороны в сторону.

– Не совсем. Ведь у тебя останется твоя душа, которая буквально соткана из страданий. Но душа… – Он ободряюще улыбнулся ей. – Душа, она так глубоко – ты почти не будешь слышать ее голос. А сердце… – Он положил свою ладонь туда, где билось ее сердце. – Сердце вот оно – совсем рядом. Его голос…

– Он говорит со мной и днем и ночью, – в этот раз она прервала его. – Он мучает меня – этот голос. Он не хочет молчать.

Она говорила так тихо, что сама еле слышала себя, но знала, что он слышит каждое ее слово.

– Он замолчит. Ты больше никогда его не услышишь, – пообещал он. – Ты будешь слышать другой голос – того сердца, которое может испытывать любовь, страсть, смелость, которому неведом страх и сомнения, которому неведомо разочарование и боль.

Она отстранилась от него.

– Зачем вы показали мне эту мертвую пустыню? – спросила она. – Зачем показали всадника?

Он скрестил руки на груди.

– Потому что я обязан был это сделать. Человек – это не вещь, не животное. Человек сам выбирает свой путь. А выбор, только тогда выбор, когда он осознанный. Теперь ты понимаешь?

Она задумчиво кивнула.

– Понимаю.

Она не смотрела на него, но чувствовала, что он ждет.

Она не сомневалась, ей не нужно было время, чтобы подумать, но она все равно молчала. Просто для того, чтобы остался в памяти этот промежуток времени – линия между прошлым и будущим. Она не хотела, чтоб у нее было ощущение, будто она проснулась в другом мире, в другой жизни. Она хотела помнить этот момент – это долгую минуту, тонкую линию, через которую она перешагнула, сделав выбор. Осознанный выбор.

Она подняла на него требовательный взгляд.

– У меня теперь нет имени. Я забыла его. Вы должны дать мне новое.

Он одобрительно улыбнулся.

– Я дам тебе имя.

***

Был предрассветный час. Солнце вот-вот должно было появиться на горизонте. Голос по громкоговорителю объявлял расписание поездов, и эхо этого голоса иногда долетало до ближайших районов города, врываясь в чьи-то раскрытые форточки. На вокзальной платформе стояли люди, ждущие отправления поезда.

– Твой поезд отправляется через полчаса. Сразу после восхода солнца, – сказал красивый темноволосый мужчина своей спутнице.

– Что будет после восхода солнца? – спросила она, не отрывая от него пристального взгляда.

Он прикоснулся пальцами к ее лицу, другой рукой обнял ее за плечи и приблизил к себе.

– После восхода солнца ты станешь ведьмой, – прошептал он ей, так что никто из стоящих поблизости людей не разобрал его шепота.

Его глаза были совсем близко. Кроме нее, ни один человек вокруг не видел эти глаза по-настоящему.

Он наклонился к ней и поцеловал. Этот поцелуй был долгим и каким-то застывшим в странной, пугающей неподвижности. Будто замерло время.

Стоящие поблизости люди не обращали на них никакого внимания: на вокзале, где люди встречают и провожают друг друга, поцелуи – обычное дело. Но они не знали, что этот поцелуй был иным. Они не знали, что чувствовала в этот момент девушка. Они не знали, кто был этот мужчина, целующий ее. Они никогда не узнают.

Он отпустил ее и властным взглядом посмотрел сверху вниз.

– Тебя зовут Ева, – сказал он. – С каждым днем ты будешь чувствовать перемены в себе. С каждым днем ты будешь все яснее осознавать, какой властью наделена. С каждым днем твое счастье будет все ближе… пока наконец ты не дотянешься до него руками. А когда ты возьмешь его в руки, пройдет десять лет, и мы снова встретимся. Запомни: в своих снах ты часто будешь слышать мой голос. Слушай внимательно.

Ева с блаженной улыбкой женщины, которая знает, что впереди ее ждет исполнение ее самой заветной мечты, глубоко заглянула в глаза своему спутнику. Они были прекрасны. Она не понимала, почему не замечала этого раньше. Она еще никогда не видела ничего прекраснее бездонной черной пропасти.

Он ушел, но она не оборачивалась ему вслед. Стоящие поблизости люди не удивились и этому: оборачиваться – плохая примета. Они не знали, что она не обернулась ему вслед совсем по другой причине. Они никогда не узнают этой причины.

Никто и никогда не узнает, что в этот предрассветный час, когда вот-вот должно было взойти солнце, дыхание дьявола вырвало из груди человеческого существа половину сердца – ту, что умела страдать, а поцелуй дьявола превратил безымянную девушку в ведьму – ведьму по имени Ева.

***

В купе, кроме Евы, было еще два человека. Дама лет сорока – болтливая и любопытная, и светловолосый юноша – молчаливый и отрешенный. Он словно не замечал, что не один, что рядом есть еще кто-то.

Под размеренный стук колес женщина рассказывала Еве, что побывала у своих родственников и теперь едет домой. Говорила, что холодно. Говорила, что поезд едет медленно. Говорила, что хочет угостить Еву вином. Говорила, что молодой человек слишком застенчив. И еще она говорила, что он, наверное, поэт.

У нее были все основания для подобного предположения. У юноши в руках было птичье перо – длинное и черное, и небольшая записная книжка в потертом кожаном переплете.

– Молодой человек, вы, наверное, поэт, – уже во весь голос, а не шепотом на ухо Еве, предположила женщина. – Почитайте нам что-нибудь. Мы послушаем. В дороге так приятно послушать что-нибудь из поэзии.

Юноша поднял на нее необыкновенно ясные бледно-голубые глаза и виновато улыбнулся.

– Вы ошибаетесь. Я не поэт, – ответил он.

– Но у вас же там стихи? – Женщина бесцеремонно пыталась заглянуть в кожаную книжечку.

– Стихи, – согласился юноша, закрывая книгу прямо перед носом у любопытной дамы.

– Ну так почитайте! – настойчиво последовало дальше.

Юноша несколько секунд задумчиво смотрел на нее, потом перевел взгляд на Еву, как будто спрашивая, хочет ли она, чтобы он читал стихи.

Ева улыбнулась ему, и эта невольная улыбка вдруг наполнила ее необъяснимой внутренней силой. Все краски вокруг словно бы стали ярче. В каждом звуке появилась особая мелодия. Даже запахи, которые проникали в ее ноздри, были новыми, насыщенными. Ей казалось, что мир вокруг нее меняется. Но мир был прежним – изменялась она.

Она посмотрела на юношу открытым взглядом, пытаясь поглубже заглянуть в его ясные глаза.

– Прочтите, – сказала она мягким и слегка повелительным голосом.