***

«Мой добрый ангел Пилигрим снова выполнил свое обещание. Когда он говорил, что хочет развеять одиночество души, у которой больше нет пути, я думала, что он говорит о своем появлении в Пустой комнате. Я неправильно его поняла.

Однажды в стене появилось окно – окно с кружевными нежно-голубыми занавесками, и в комнате разлился дневной свет. С жадностью я раскрыла шторы и увидела… Да, я снова увидела свою могилу, а возле нее… Возле нее я увидела Фабио, Паоло, Пеллегрино. Я наблюдала за ними, ловила каждый момент, боясь, что окно вот-вот исчезнет, как это было в прошлый раз.

Я увидела, как постарел Фабио, но на его лице была улыбка, и в ней было столько жизни, что я вновь потянулась к нему… Жаль, что это невозможно. Мы никогда не встретимся. Мой Павлик… Я его еле узнала. Он вел за руку мальчика с рыжевато-русыми волосами, который крепко держал под мышкой футбольный мяч. Ему было лет семь. Все повторяется. Пеллегрино… Светлые взъерошенные волосы, уже не юноша – тоже мужчина. В одной руке – ноутбук, в другой – пара потрепанных книг. Я вспомнила слова Пилигрима: «Он будет писать о людях, которые умеют страдать и быть счастливыми»… Моя запертая в Пустой комнате душа была счастлива в этот момент. Но они ушли – сели в машину и уехали. Почти сразу исчезло и окно. Но теперь я знала, что оно появится еще не раз. Это был подарок Пилигрима.

Но и тот, в чьих глазах пропасть, тоже не забыл обо мне. Однажды в другой стене появилась дверь. Она открылась, и я в тот же миг оказалась в пустыне. В лицо мне смотрело огромное и мертвое красное солнце. Надо мной было черное небо – пустота. А вокруг – безжизненная, голая земля. И в этот самый момент в тумане расплавленного воздуха появился всадник. Черный всадник на черном коне. Его доспехи полыхали огнем. Он приближался ко мне. Я чувствовала страх, но мне некуда было бежать, и негде было спрятаться. Я просто стояла на месте и ждала, когда он приблизится. Удары копыт о пустую землю, лязг доспехов и перекрывающее все остальные звуки шипение адского огня вонзались в меня диким, истязающим ужасом. Я кричала, страшно кричала, пока не почувствовала, как охватило меня адское пламя, а вместе с ним нечеловеческая боль… Боль, которая несравнима с той, что способно испытать человеческое тело, – она для души. Но боль ушла, и я снова оказалась в Пустой комнате.

Все просто: мне нельзя наверх, мне нет места внизу. Мне некуда идти.

Иногда я сижу в Пустой комнате и смотрю в окно. Там стареют мои родные. Они умирают один за другим. Иногда я задергиваю занавески и слышу дробный топот копыт. Это черный всадник. Я снова вижу его. Сначала он далеко. Но потом он начинает приближаться. Он мчит прямо на меня. Мне кажется, он меня раздавит, разотрет в пыль. Я вижу в огне его доспехов свое лицо и… И тогда мне кажется, что я сама – огненный всадник. Я мчусь по черной земле, где нет ничего живого. Страшное огромное красное солнце смотрит мне в спину. Я бегу и точно знаю, что этот бег никогда нельзя будет остановить.

Но я не жалею. Мне нельзя жалеть. Если я обречена целую вечность бежать на месте, то я, по крайней мере, буду радоваться тому, что в этой пустоте, где нет цели и нет пути, мне есть о чем вспомнить. Ведь я целую вечность могу вспоминать улыбку, подобной которой никогда не было на земле. Никто и никогда не улыбался так, как он – мужчина, чья душа уже далеко, и мне никогда ее не догнать, потому что она летит вперед, а я бегу на месте.

Но, возможно, тот, у кого много имен, не все предусмотрел. Да, я предпочла десять лет счастья неизвестному пути, который, наверное, ожидал меня. Но у меня были эти десять лет. И они будут жить во мне всегда. А значит, какая бы пустота не держала меня здесь – у меня всегда будет с собой моя вечность, которая длилась короткие… нет, долгие… бесконечные десять лет».