и наполовину стаскивает со стола, и только его руки не позволяют мне упасть на землю.

А потом он прикасается ко мне пастью. Его челюсти так велики, что зубы впиваются в нижнюю часть живота и ягодицы, причиняя легкую боль, которую едва ощущаю, потому что его язык оказывается у моего входа. Он вводит его внутрь медленно. Неумолимо.

Конечно, я знала, что у него большой язык – у него все большое, – но чувствовать, как он проникает внутрь – совсем другое дело. По ощущениям он большой, как член, но двигается внутри меня совсем иначе. Он ловкий, скользкий и…

– Твою мать.

Он издает шипящий звук, который отчего-то переводится как удовольствие, а не гнев. Он вибрацией отдается от его челюстей к нижней части тела, и я не могу сдержать ответную дрожь. А потом он снова устремляется к точке «G».

Должно быть, это точка «G». Я читала романы. Выясняла, существует ли такая «волшебная» точка. Я дошла даже до того, чтобы попытаться найти ее самостоятельно, но когда время на самоудовлетворение ограничено, проще довольствоваться проверенными способами.

Я никогда не чувствовал себя так.

Каждая кость в моем теле становится восхитительно размякшей. Даже мысли перестают суматошно кружиться. Не остается ничего, кроме размеренной пульсации внутри и его пальцев, впивающихся в бедра, пока зубы покалывают кожу.

– Еще.

Эта тихая просьба была произнесена мной? Едва ли такое возможно.

Но я хочу большего. Мне это необходимо.

Бездумно тянусь и хватаю его запястья. Не могу сомкнуть вокруг них пальцы, но ничего страшного.

– Сол, еще.

Глава 12

Сол

Я собирался предложить Брайар кулон и на этом закончить вечер. Она не доверяет мне, но едва ли я могу ее за это винить. Я сам не понял толком, что же произошло. В один миг она смотрела на меня так, будто хотела прочесть мои мысли, а в следующее я уложил ее на стол и срывал с нее платье.

А сейчас?

Я издаю шипение от чистого удовольствия, когда она хватает мои запястья и вращает бедрами, двигаясь на моем языке. На вкус она словно мечта. Даже лучше, потому что она моя. Не какой-то связанный контрактом человек, жаждущий поразвлечься, а потом уйти в конце встречи.

Нет, теперь Брайар моя жена.

Моя.

Ее бедра дрожат под моими ладонями.

– Сол. О боже, о господи, я… – Ее киска пульсирует вокруг моего языка, ее оргазм так хорош на вкус, что я едва не кончаю в штаны.

Никогда не признаюсь, как много усилий мне требуется, чтобы разжать челюсти и отодвинуться от нее. Ее киска намокла, опухла, порозовела, так и сочится влагой. Я не могу сдержаться. Снова провожу по ней языком.

Брайар стонет, а потом напрягается. Приходит в себя. Я мог бы продолжать. Она дала мне ключ к себе, даже если сама этого не осознает. Он таился в потрясенном выражении ее лица, когда я опустился перед ней на колени. Об этой женщине никогда не заботились, как подобает, ее удовольствие никогда не ставили во главу угла.

Но наседая на нее сейчас, я рискую в будущем пожертвовать конечной целью. Как бы заманчиво это ни было, я смертен и не смогу на протяжении семи лет поддерживать ее на пике возбуждения. В какой-то момент нам придется прерваться на еду. Возможно, моим землям требуется совсем немного в плане управления – во всяком случае, за вычетом заключения торговых соглашений с другими землями и их предводителями, – но все равно нужно принимать во внимание работу с документами.

Я могу быть терпеливым хищником. И буду им.

Каким бы нежным ни был ее вкус на языке и как бы ни были сладки крики наслаждения.

Платье уже не спасти, но, похоже, она из тех, кого беспокоит публичная нагота, даже в крепости. Я беру ее на руки и осторожно оборачиваю порванное платье вокруг нее. Мне нравится, как ловко она умещается. И еще больше нравится, как тает рядом со мной и прижимается щекой к моей груди.

– Теплый, – шепчет Брайар.

Трудно идти, когда члены возбуждены так сильно, что кружится голова, но я справляюсь. Чувствую, что несколько слуг ждут по периметру сада, но они не станут приближаться, пока я не уйду. Оно и к лучшему. Я не любитель формальностей, но сейчас чувствую себя… странно.

Это брачное исступление?

Я никогда его не испытывал. С Аникой у меня не было такой возможности, хотя мы часто занимались сексом во время официальных ухаживаний. Они никогда не были моими так, как Брайар, ставшая моей женой. А я никогда не принадлежал им, как сейчас принадлежит их муж. Мы просто наслаждались друг другом и опробовали концепцию «вместе навсегда».

Я не думал, что это различие на что-то повлияет. Думал, что меры предосторожности чрезмерны, когда Алдис впервые на них настояла, но теперь я благодарен ей за упрямство. Не знаю, что бы я делал, если бы увидел другого дракона, будучи в таком состоянии.

Я сжимаю Брайар крепче и наклоняюсь, чтобы вдохнуть ее запах. Моя. Я ускоряю шаг. Отнесу ее обратно в ее покои – в наши покои – и оставлю там. Воспоминания о том, как она кончала на мой язык, и мысли о том, что она спит в моей постели, даже если я не разделю ее с ней, должно быть достаточно, чтобы держать мой контроль в узде.

Я не стану ее пугать.

Не стану.

Но когда осторожно ставлю Брайар на ноги возле двери и отступаю назад, она цепляет пальцами пояс моих штанов.

– Постой. Не уходи.

Меня охватывает чистая похоть, и я изо всех сил стараюсь ее сдержать.

– С тебя хватит.

Она смотрит на меня, а выражение ее лица становится совершенно непонятным. Оно напряженное и почти свирепое. Она тянет меня за пояс.

– Это не тебе решать. А мне.

Мои члены становятся еще тверже, я сжимаю челюсти.

– Ты сама не знаешь, о чем просишь.

– Разве? – Она шагает ко мне почти неуверенно и прижимает свободную руку к передней части штанов. Проводит вдоль одного члена, а потом обхватывает второй. – Пожалуйста, Сол. Не знаю, хватит ли мне смелости сделать это снова, если мы не закончим сегодня.

Еще одно свидетельство тому, что я пользуюсь случаем. Если бы я был вполовину таким благородным, какими все считают драконов, то скинул бы ее руку и ушел. Этого не происходит. Напротив, тело движется, будто по собственной воле, и я тянусь мимо нее к двери.

Ослепительная улыбка Брайар уже сама по себе награда.

Она проходит в комнату спиной вперед и тянет меня за собой. Я иду за ней, как послушный щенок, который старается