– Понятно.

– Но я ошиблась, и к тому времени, как я поняла, что все серьезно и надо ехать в больницу, Ава была готова появиться на свет. Меган везла меня в кресле-каталке по больнице, и я орала во всю мочь. Я не очень хорошо переношу боль.

– Я бы хотел быть рядом.

Прежде чем подумать, она задала вопрос, который крутился у нее в голове уже давно:

– Как ты думаешь, что бы случилось, если бы ты не отправился в тюрьму?

Лоренцо нахмурился:

– Что ты имеешь в виду?

– Я бы осталась твоей экономкой и сказала бы, что забеременела. – Она затаила дыхание, ожидая его ответа.

Лоренцо вздохнул и откинулся на спинку стула.

– Правда в том, Эмма, что, если бы я не знал, что окажусь в тюрьме, никакого ребенка не было бы. Та ночь произошла только потому, что я знал, что утром за мной придут.

– О, – моргнула она, чувствуя себя совершенно по-идиотски. – Понятно.

– Но в ту ночь ты дала мне нечто особенное.

– Девственность? – вставила она, пытаясь пошутить.

– Нет, я не это имел в виду, хотя это тоже особенное.

Эмма уже была не рада, что затеяла этот разговор. Она смотрела на свою тарелку, потеряв аппетит.

– Я имел в виду комфорт, – тихо продолжал Лоренцо. – Связь. Удовольствие, и не только физическое. Игра в шахматы, ваши фотографии, ваша компания… Эта ночь осталась в моей памяти, и воспоминания о ней согревали меня на протяжении многих темных дней в тюрьме. И взгляни на результат. – Он посмотрел на Аву, у которой был томатный соус в волосах, и с улыбкой повернулся к Эмме. – Я ни о чем не сожалею. Но я думаю, ей надо искупаться.

– Ты хочешь, чтобы я… – Она привстала на стуле, но Лоренцо сам поднял Аву.

– Я справлюсь.

– Это может быть довольно сложно в первый раз.

Как будто подтверждая ее слова, Ава начала извиваться на его руках, и скоро его рубашка оказалась запачкана томатным соусом.

– Иногда я делаю так, – сказала Эмма и, взяв Аву под мышку, отнесла ребенка в ванную.

Лоренцо пошел за ними и остановился в дверях, в то время как Эмма открыла воду и посадила ребенка в ванну.

– Ава любит купаться, – сказала она, обернувшись, и увидела, что он расстегивает рубашку. Это действие оказалось настолько притягательным, что она не смогла оторвать взгляд. Эмма надеялась, что он не заметил, как она смотрела на него с желанием.

Она знала, что должна вернуться на кухню и помыть посуду, но ее ноги как будто приросли к полу. Все, что она могла делать, это смотреть, как Лоренцо сражается с Авой, снимая с нее одежки, а затем сильной рукой он поддерживал ее под спину, чтобы она не упала.

– Я правильно делаю? – спросил он с неуверенностью в голосе.

– Да… все прекрасно. – Она испытывала целую гамму чувств. А что, если бы все было по-другому? Что, если бы та ночь все же произошла, но не было бы ареста? Смогли бы они построить отношения? Что, если бы они стали настоящей семьей, а не временным ее подобием?

Эмма знала, что она не должна мучить себя подобными вопросами. Она никогда не хотела иметь отношений.

Полчаса спустя Лоренцо вышел из детской с Авой на руках, одетой в пижаму.

– Ты неправильно застегнул пижаму, – заметила она.

Лоренцо провел рукой по волосам.

– Это не просто, тут миллион кнопок.

– Ты научишься.

– Да уж. – Он снял мокрую футболку, и Эмма старалась не смотреть на его обнаженный торс и не вспоминать, какой теплой и атласной была его кожа, когда она прикасалась к ней губами…

– Она готова лечь спать, я думаю, – сказала Эмма. – Я приготовлю ее бутылочку. Кстати, у нас мало продуктов. Я сомневаюсь, что их хватит на завтрак.

– Я могу заказать продукты, чтобы их доставили прямо сюда, если только ты не предпочитаешь делать это сама.

– На самом деле я думала об этом, – сказала Эмма, приготовив бутылочку. И Ава потянулась к ней обеими руками. – Мне некомфортно жить за твой счет. И все, что я умею делать, – это быть домработницей.

Лоренцо замер.

– Что ты предлагаешь?

– Я могу быть твоей экономкой. Тебе не надо будет мне платить, деньги пойдут в счет нашего с Авой проживания и питания.

Лицо Лоренцо потемнело.

– Ава моя дочь, а ты ее мать. Это не вопрос проживания и питания.

Эмма глубоко вздохнула, зная, что она должна это сказать, хотя какая-то ее часть этого не хотела.

– Это нужно мне, Лоренцо. – Он не ответил, и она продолжала, стараясь, чтобы ее голос звучал ровно: – Ты ведь сам сказал, что не заинтересован в отношениях. Ты хочешь ближе узнать Аву, и я уважаю твое решение. Но я здесь только из-за ребенка. И для меня важно иметь работу.

Лоренцо молчал, и Эмма видела, как эмоции сменяют друг друга на его лице. Неужели он хочет, чтобы между ними что-то было? Или она принимает желаемое за действительное? Вздохнув, она взяла Аву на руки.

– Я уложу ее спать. Подумай об этом по крайней мере.

Она была уже у дверей, когда Лоренцо сказал:

– Хорошо. Ты можешь быть экономкой. Но я не хочу, чтобы это мешало тебе заботиться об Аве.

– Многие женщины заботятся о ребенке и ведут хозяйство, – ответила Эмма, стараясь, чтобы ее голос звучал мягко. – Я думаю, я справлюсь, – сказала она, выходя из комнаты.

Еще одна бессонная ночь. Лоренцо уже привык к бессоннице. Он плохо спал в тюрьме, в крошечной камере, на тонком матрасе, где рядом тысячи других заключенных храпели, кашляли и стонали. Но и сейчас, будучи на свободе, лежа на огромной двуспальной кровати в своей квартире, он не мог уснуть.

В комнате напротив спала Эмма.

Хотя он знал, что не должен, он представил себе, как он встает с кровати и идет в комнату Эммы. Ложится с ней рядом, обнимает ее, зарываясь лицом в ее рассыпавшиеся по подушке волосы, занимается с ней любовью…

Застонав, он поднялся с кровати и прошел в ванную, чтобы умыться. Ему не стоило думать об Эмме, физически он хотел ее, но ничего не мог ей предложить. В его сердце ничего не осталось.

Он любил Аву, она была милым и невинным ребенком. Его любовь к дочери была совершенно естественна. Но любить женщину? Довериться кому-то, кто потом, возможно, разобьет твое сердце на мельчайшие осколки?

Невозможно.

Лоренцо нахмурился, вспомнив предложение Эммы быть его экономкой. Она была здесь не потому, что должна работать, а потому, что она мать Авы.

Он втянул воздух. Она принадлежит Аве, но не ему.

Так что, может, это и к лучшему, что она будет выполнять обязанности экономки, может быть, тогда их отношения не будут такими неловкими.