до гадкой вони палёного мяса и погас, и все нежити помчались на меня. Твою налево!

Факелов во всём лабиринте было мало, и по пути мне не попались. Я подхватила секиру, круто развернулась и кинулась мочить ублюдков.

Сначала это были неуклюжие попытки пьяного ботана доказать, что он дровосек, но мотивация выжить зарядила мне пинка, придала уверенности и новых сил. Голова тётки улетела куда-то далеко, грудь одного мужика украсила рваная щель, башка второго повисла на лоскутках кожи. Ха! Почти Безголовый Ник!

Пока мертвяки гневно вопили и заливали всё вокруг кровью, я полетела на третьего и взмахом секиры отрубила руку с намотанным ключом. И какая-то мразь схватила меня за саван, рванула и повалила на пол. Нет уж, суки!

Я перекатилась катушкой, вскочила и бросилась к выроненной секире. Но так спешила, что не успела оценить ситуацию, и почти безголовый упырок толкнул меня, я упала прямо на другого, и тот вгрызся мне в плечо. Как ни странно, боли я почти не ощутила, зато дикая ярость придала сил. Я вырвалась и размашистым пинком отправила нежить целоваться со стенкой.

Башка почти безголового болталась на плече, но он всё равно тянул ко мне свои лапы, до ушей растянув безумную улыбку и вытаращив глаза, как срущий мопс. Я извернулась и помчалась за орудием. Однорукая скотина неслась мне навстречу, окатывая пол брызгами крови из обрубка.

Я поняла, что к секире мы добежим одновременно, так что наклониться и подобрать её не успею. За метр до цели рухнула на пол и ударом обеих ног повалила рядом однорукого, схватила секиру и стала неистово рубить тело зомбака. Но недолго, потому что меня уже настигли его ревущие кореша.

Один получил в морду вторым клинком секиры, пока я расправлялась над одноруким. Случайно, но очень кстати. Только пришлось отпустить древко и сигануть в сторону, оставив секиру торчать в его башке.

Двое рванули за мной, раззявив зубастые пасти, как пираньи. Оба обливались кровью, из физиономии одного так и торчала секира, башка другого каким-то хреном ещё болталась на лоскутах кожи. Я уже подобрала факел, встретила красавчиков со всем гостеприимством и вскоре наблюдала танцы звёзд эпичного фаер-шоу.

Когда оба повалились замертво, я устало прислонилась к стене и закашляла от дыма и мерзкой вони палёного мяса и вещей. Но долго отдохнуть не дали. Внезапно кто-схватил меня за ногу, и я вскрикнула, сначала от неожиданности, потом от отвращения. Вверх по моей ноге карабкалась отрубленная рука.

Я уронила факел. Огонь лизнул мой плащ-саван, и я стала судорожно разрываться между попыткой потушить себя и прогнать с ноги ползущую руку. Не удалось ни того, ни другого.

Тогда я скинула горящую «одёжку», вновь оставшись в одной обуви, и вступила в схватку не на жизнь, а на смерть с зомбической рукой. Ещё бы чуть-чуть, и эта дрянь добралась бы мне до причинного места. Грёбаный трындец, какая гадость!!!

Ценой будущих синяков я оторвала её от бедра, но эта мерзопакость продолжила бороться, царапала, больно впивалась в меня пальцами и пыталась прыгнуть на лицо. С воинственным криком я навалилась на «противника» всем весом, упала на колени и сунула его в огонь. Костлявая дрянь отлепилась от меня, я безнадёжно обожгла одну ладонь и отпрянула подальше, наблюдая, как теперь «заживо» горит отрубленная рука. Мучается, бедняжка, вон как бешено мотыляет пальцами! Поделом тебе, кретина кусок, нечего пальцы распускать!

Очень удачно вскоре сгорел обмотанный вокруг неё шнурок, и ключ упал на пол. Чтобы не обжечься об раскалённый металл, я поддела его подошвой и отодвинула к стене. Затем подбежала к савану и стала тушить его горящую половину целой. Мой своеобразный плащ укоротился вдвое, так что теперь годится разве что в вечернее платье мини, но лучше так, чем опять ходить в чём мать родила.

Что ж… Я осмотрелась по сторонам. Всё нахрен залито кровью. Стены, пол, даже немного потолок. Два трупа горят и воняют, в лысой башке одного из них так и осталась секира, и получить её обратно уже не получится. Ещё один мертвец валяется без головы, распространяя под собой здоровенную кровавую лужу. Четвёртый лежит порубленной грудой здесь же. Блин, а если он сейчас восстанет, как его оттяпанная рука? Голову ведь от тела я не отделила.

Всё ещё голая, я подскочила к груде останков, секунду поколебалась, затем ухватилась обеими руками за мокрую от кровищи одежду, ‒ вляпалась в мясо! ‒ поднатужилась, задействовав скрытые вампирские силы, и одним махом закинула труп на его горящего собрата, словно дровишку в печь. Вот тебе, говнюк, ибо нечего!

Обмотавшись в остатки савана, как в большое полотенце после ванной, я вытерла об него руки и осмотрела укушенное плечо. Кровь идёт, но вроде не критично. Даже болит не сильно. То ли это шок, то ли нечеловеческая выносливость. Хотя может, зомбак пустил в мою плоть коварный яд, который сначала обезболивает, а потом обращает жертву в нежить. Если так, то дела мои плохи, и скоро я окочурюсь. А если не так, то хрен его знает. Никто мне не рассказал, как людей обращают в живых мертвецов и чем грозят вурдалакам их укусы. Придётся познавать всё на личном опыте.

‒ Ну что, Женька, хотела во все тяжкие ‒ вот тебе тяжкие. Даже телесные, ‒ фыркнула я, аккуратно подобрала ключ подолом «платья», сунула подмышку сундук и поторопилась уйти отсюда как можно дальше, пока не начала задыхаться от дыма.

Закрывшись в очередной пустой комнате, я села на пол, открыла ключом сундук и увидела револьвер с блестящей, почти зеркальной металлической поверхностью.

‒ Я надеюсь, внутри не один патрон для избавления от мук, ‒ пессимистично вздохнула я.

Не успела я разобраться, дверь комнаты громогласно скрипнула. Но почему-то вместо того, чтобы вскочить и приготовиться защищаться, я осталась сидеть к ней спиной и сжимать в руках огнестрельное оружие. Тихое рычание зверя окатило меня ледяной волной. Я проглотила разбухший в горле ком, поднялась на негнущиеся ноги и медленно обернулась.

Глава 7

Я, бывало, видела во снах жутких монстров, но то, что стояло передо мной наяву, не шло ни в какое сравнение. То ли собака, то ли волк с косматой тёмной шерстью, местами облезлой до голой шкуры, местами спутанной в колтуны, один глаз затянут белой пеленой, вместо второго сплошная порция тухлого фарша. Стоящие уши рваные, от одного осталось меньше половины. А вот от того, что я увидела на боку