‒ Я считаю это весьма эффективным, мисс, ‒ невозмутимо ответил он. ‒ Скрытые способности обращённого так просто не раскрываются. Мы вынуждены их провоцировать.

‒ А раздевать меня, извините, было зачем?

‒ Это часть вашего испытания на выносливость и изобретательность.

‒ В моём мире это называется выходкой больных извращенцев.

‒ Правда? ‒ вампир сделал вид, что удивился. ‒ В таком случае, примите мои извинения, мисс. Мы не хотели ставить вас в неловкое положение.

Эти тошнотворные вежливость и сверхгалантность просто вводили в ступор. Моей реакции главный кровосос не ждал и переключил внимание на серого.

‒ А теперь не поделитесь секретом ‒ как вам удалось приучить эту нежить?

Я заметила, что восставший волк боится вампира и держится от него как можно дальше.

‒ Просто поговорила с ним, ‒ ответила я. ‒ Почему вы называете этого волка нежитью? Он же фамильяр.

Лорд стрельнул в меня бордовым взглядом и чуть прищурился.

‒ Откуда вам известно о фамильярах?

‒ А это что, тайна?

‒ Не знаю, как в вашем мире, а у нас знания о восставших из мёртвых строго засекречены и хранятся лишь в роду потомственных некромантов.

С ответом я не торопилась. Судя по тому, как пристально вглядывается в меня вампирский лорд, он прикидывает, отрезать мне язык или просто убить. Неужели я каким-то образом прознала чужую тайну? Но язык мой враг мой, и я рискнула на лёгкую провокацию:

‒ И к роду потомственных некромантов относитесь вы, милорд? Это вы создали нежить и фамильяра, верно?

‒ Это ни для кого не секрет. Да, я.

‒ Почему вы тогда смотрите на меня, как на опасного свидетеля? ‒ осторожно спросила я. Лорд усмехнулся одними губами, глаза его так и остались кусками кровавого льда.

‒ Если бы вы застрелили этого волка, я бы продолжил развивать вас как рядового вурдалака. Но теперь, Евгения, у меня на вас другие планы, ‒ загадочно проговорил он. ‒ Можете оставить себе револьвер и фамильяра. Считайте, это мой подарок в качестве извинения за причинённые неудобства.

С этими словами он надел на голову капюшон. Я отвернулась всего на пару секунд, чтобы взглянуть на своего нового питомца, а повернув обратно голову, вампира уже не увидела.

Глава 8

Мне снился дурацкий сон. До боли знакомая квартира, льющая с динамика ноутбука рок-музыка и похожий на молодого Антонио Бандераса парень с зелёными глазами и стильно разделённой по бокам чёлкой.

Одетый в распахнутый махровый халат, он вальяжно сидит в кресле, закинув ногу на ногу, и посмеивается над моим рассказом о вампирах, нежити и фамильярах. Это выводит меня из себя, я начинаю с жаром посвящать его в подробности моих злоключений в подземелье, надеясь, что тогда-то он воспримет меня всерьёз, ужаснётся тому, через что я прошла, и наконец-таки поймёт…

Но ему хватает наглости смеяться мне в лицо, снисходительно качать головой со словами «Бедная моя фантазёрка!» и советовать меньше употреблять. Чего употреблять ‒ я так и не узнала, но злость, обида и унылое отчаяние пробирали меня до мозга костей.

Проснулась я в наисквернейшем настроении. Наверное, если бы дохлый волчара навалил мне кучу на подушке, мне было бы не так гадко, как сейчас.

Серый спал у меня в ногах, но стоило мне сесть в постели, проснулся и стал приветливо тыкаться в меня мордой. Как ни странно, от него совсем не исходило запаха трупятины и не сыпалась длинная шерсть, и я разрешила мохнатому товарищу забираться на мою кровать. Как-нибудь на досуге поинтересуюсь у вампирско-некромантического лорда, бальзамирует он свои восставшие из мёртвых игрушки или как-то по-другому проворачивает их опрятную сохранность и гигиену. Привыкнуть бы только к торчащим наружу рёбрам, колтунам, проплешинам и ране на горле, которое я разорвала зубами. О бельме и куске фарша вместо глаза вообще не заикаюсь. Наверное, попрошу у Маши нитки с иголкой и попробую зашить лишние дыры в волчьем теле, чем чёрт не шутит.

‒ А ещё возьму щётку, ножницы и устрою тебе полный апгрейд, зверюга, ‒ вслух дополнила я свою мысль, поглаживая Серого. ‒ Хотя ты и без этого у меня та ещё топ-модель.

Фамильяр открыл пасть в собачьей улыбке и высунул язык. Я немного потрепала волка по целым участкам шкуры, откинула бордовый балдахин и вылезла из постели.

Вчера… Или сегодня? В общем, утром, после прохождения квеста, я вернулась в свою спальню и нашла на спинке стула всю свою одежду, что снял с меня кто-то из вампиров. Сверху издевательски аккуратно висели лифчик и трусы, демонстрируя во всей своей красе чёрные кружева. Грёбанные кровопийцы. Думать о том, кто раздел меня догола, не хотелось.

Кстати говоря, замок нашего Дракулы был оборудован не только электричеством, но ещё системой отопления и водопроводом. Утром Маша встретила меня в подземелье, ‒ умытая от крови, с перебинтованной головой ‒ покаялась, что окаянный милорд отказался присылать за мной помощь, и показала ванную. Здесь их было несколько, и я предпочла ближайшую к моей спальне.

Большое помещение, не меньше моей комнаты, было освещено лишь парой бра по бокам от настенного зеркала. Под ним находилась винтажная бежевая раковина с золотистым краном, на возвышении двух ступенек стояла глубокая тёмно-коричневая ванна, вдоль стен были шкафчики с большим количеством мыла, шампуней, солей, пен и даже чаша с лепестками роз. Всё местного производства.

Маша также снабдила меня парой полотенец, а вот предметов личной гигиены в подземелье не нашлось. Как уверила меня горничная, вампиры и вурдалаки куда совершеннее людей и не нуждаются даже в чистке зубов, что я и сама уже заметила. Во рту у меня всегда было свежо, по́том нигде не пахло, волосы всегда оставалась чистыми и объёмными, а ноги и всё остальное гладкими, хотя я пользовалась бритвой за день до своего обращения.

‒ А если я случайно волосы на голове спалю или обрежу, они тоже не отрастут? ‒ с опаской спросила я горничную, залезая в ванну, наполняющуюся чуть прохладной водой ‒ от тёплой у меня сильно болела обгоревшая на солнце кожа.

‒ Я точно не знаю, ‒ скромно улыбнулась Маша, щедро наливая мне из бутыли ароматную густую жидкость фиолетового цвета, и та обращалась в пышную пену. ‒ Но я слышала, что леди Элиза неоднократно меняла длину волос, то как-то выпрямляла их, то закручивала в красивые волны. Вот как сейчас.

‒ Плойками, наверное,