Данте не ответил, и она попыталась погрузиться в созерцание морского пейзажа, но ей мешало его присутствие.

— Ты уверена, что не хочешь кофе?

— Нет, спасибо! Не думаю, что в меня еще что-то влезет, — произнесла она, не оборачиваясь. И это было сущей правдой. В непринужденной обстановке к ней вернулся аппетит.

— Ты никогда не говорила, что работала в сфере строительства.

— Не помню, чтобы ты меня об этом спрашивал. — Она повернулась к нему лицом и подняла голову, потому что он стоял слишком близко. — И что это за проекты, с которыми я должна тебе помочь?

Данте небрежно пожал плечами, и воротник его белой рубашки приоткрылся, обнажив треугольник оливковой кожи с завитками темных волос.

— Тебе ведь не составит труда высказывать свое мнение о том или ином проекте, когда я об этом тебя попрошу, правда?

Маккензи улыбнулась.

— Надо же! Теперь ты спрашиваешь мое мнение. С каких это пор ты стал со мной считаться?

— Я бы не придавал этому такое большое значение, — возразил Данте, наматывая на палец прядь волос девушки и притягивая ее к себе, словно рыбу на крючке. Рыбу, которая перестала сопротивляться и покорилась судьбе. — Я просто пытаюсь извлечь как можно больше пользы из нашего соглашения.

Нахмурившись, он провел пальцем по небольшой горбинке у нее на носу.

— Что произошло с твоим носом?

— Я сломала его, играя в хоккей, — смущенно произнесла Маккензи. — Впрочем, он никогда не был идеально прямым.

— Мне нравится, — протянул ласково Данте, несказанно удивив ее. — У него есть характер. Прямо как у тебя.

Он по-прежнему удерживал прядь ее волос, медленно приближая к ней свое лицо. Маккензи тут же почувствовала, что внизу ее живота начинает разгораться огонь желания.

Данте откровенно флиртовал с ней, соблазнял ее у всех на виду, и она, несмотря на все то, что ей было о нем известно, не собиралась ему мешать.

Это просто игра, напомнила себе девушка. Главное — вовремя остановиться.

Тут Данте посмотрел на ее губы, и она обо всем на свете забыла. Он собирался ее поцеловать! Ее губы приоткрылись в немом призыве. Сейчас она ощутит на них его вкус…

— Прошу прощения, Данте.

Данте не шелохнулся. Он по-прежнему смотрел на ее рот.

— В чем дело, Эдриан? — бросил он.

— Куинн предлагает собрать наши команды вместе за деловым ужином, чтобы поделиться с сотрудниками подробностями нашего нового соглашения.

— Отличная идея, — согласился Данте, не оборачиваясь.

— Я всех оповещу. — Эдриан повернулся, чтобы уйти.

На этот раз Данте пошевелился и отпустил ее волосы.

— Да, вот еще что, Эдриан.

Его заместитель остановился, словно верный пес, которого позвал хозяин.

— Слушаю.

— Забронируй себе билет на первый рейс до Мельбурна. Мне нужно, чтобы ты завтра утром был в офисе.

— Но как же сделка?

— Я об этом позабочусь сам.

— Но…

— Спасибо тебе, Эдриан. Это все.

Эдриан ушел, но прежде бросил на Маккензи ледяной взгляд, явно означавший, что она не заслуживает внимания его босса.

Она содрогнулась.

— У меня создалось впечатление, что Эдриану не понравилось, когда ты сказал, что я буду тебе помогать с несколькими проектами.

Данте посмотрел на своего заместителя, который с хмурым видом просматривал что-то на экране своего карманного компьютера.

— В последнее время Эдриан теряет свою деловую хватку. Пусть возвращается в офис и лечит там свое уязвленное самолюбие. А мы останемся в Окленде еще на несколько дней, пока мои юристы будут составлять договор. Куинн обещал познакомить нас завтра со своим бизнесом. Нас ждет несколько напряженных дней с новыми встречами и знакомствами. Ты готова?

Маккензи радостно и взволнованно улыбнулась. Сказав впервые «мы», он как бы присоединил ее к себе, и это по меньшей мере означало, что они, несмотря на разные цели, могут работать вместе.

Теперь ей не придется торчать целыми днями в отеле в ожидании, когда он про нее вспомнит.

Если они смогут работать вместе, если Маккензи будет удовлетворять его в спальне, возможно, он раздумает ломать «Эштон Хаус». А пока она прикусит язык и будет ждать подходящей возможности снова затронуть эту тему.

— Да, босс, — весело откликнулась она.

В конце следующего дня Маккензи чувствовала, что ее голова вот-вот взорвется. Они с Данте осмотрели территорию, посетили в сопровождении Куинна с десяток верфей, а теперь Стюарт вез их назад в отель. Цифры, факты и новые познания в области судостроения с трудом укладывались у нее в голове.

Но ее образование на этом не закончилось. Ее приводило в восхищение, с какой быстротой Данте запоминал сложную терминологию и объяснял ей. Она неожиданно прониклась уважением к человеку, который построил огромную империю, пусть и выказывая себя порой тираном.

Правда, теперь Данте открылся ей с новой стороны. Даже сейчас, когда они ехали в машине, она видела, как увлеченно мужчины обменивались идеями относительно их предстоящего сотрудничества. Глаза Данте лихорадочно блестели. Ему не терпелось как можно скорее перейти от обсуждений к практике.

Неудивительно, что он добился таких успехов в бизнесе. Для него непременным условием всегда было обойти всех конкурентов.

Она украдкой посмотрела на Данте, от которого, казалось, мощным фонтаном била энергия. Повернувшись, он поймал ее взгляд, после чего снова переключил внимание на Куинна. Они смотрели друг на друга всего несколько секунд, но внутри у Маккензи все затрепетало. И как ей теперь дальше жить? Похоже, она заигралась.

Все было гораздо проще, когда она его ненавидела. Когда не испытывала к нему ни капли уважения. Когда один только его вид раздражал ее, а не искушал.

У отеля они попрощались с Куинном, и Данте взял ее за руку. На мгновение их взгляды встретились, и в глубине его глаз она прочитала немой призыв. Маккензи не сомневалась, чем они будут заниматься через пять минут. Сексуальные аппетиты этого мужчины изумляли ее. Но еще больше то, что его неуемная жажда любовных игр передавалась ей.

— Это был хороший день, — сказал Данте, проследовав за ней в лифт.

— Да.

В следующую секунду она уже была прижата к стенке лифта и его руки жадно скользили по ее спине, задирали ей юбку и освобождали его восставшую плоть от оков одежды.

— А ночь будет еще лучше, — хрипло произнес он, стремительно входя в нее.

О боже, что это было?! — с легким ужасом, смешанным с восторгом, спросила у себя Маккензи, когда лифт остановился на их этаже.