На придвинутом вплотную к кровати стуле восседала стройная моложавая дама в элегантном темно-синем костюме с пышным кружевным жабо, обутая в туфли на высоченных каблуках. «Любопытно посмотреть, как она на них передвигается, — невольно заинтересовалась Леля, всю жизнь предпочитающая шпилькам мокасины и комфортные балетки, — это же не лодочки, а форменные ходули, я на таких даже стоять долго не смогла бы». Безупречный макияж дамы, нитка крупного жемчуга, обвитая вокруг тонкой изящной шеи, ее наряд и идеальная, волосок к волоску, прическа смотрелись, мягко говоря, нелепо в этой обшарпанной больничной палате. «И зачем она так вырядилась, неужели только ради того, чтобы навестить дочь в заштатной больнице да блеснуть жемчугами перед медсестрами и нянечками с копеечной зарплатой? — удивлялась Леля, не сводя любопытных глаз с посетительницы. — Ей в таком виде прямая дорога в Большой театр, причем в директорскую ложу. Или, скажем, на прием к английской королеве. Хотя нет, туда не стоит, где-то я читала, что монаршая особа весьма демократична в одежде и не гнушается твидовых юбочек и удобной спортивной обуви, и случись, не дай бог, у принца Чарльза инфлюэнца или, скажем, почечные колики, вряд ли августейшая мамаша отправится навещать сыночка при полном параде, скорее, она наденет что-нибудь простое и удобное, к примеру…»

Тут Лелино воображение разыгралась не на шутку, мысли ее улетели далеко от унылой московской больницы и свободно парили под сводами Букингемского дворца, где она помогала Елизавете Второй подобрать правильный гардеробчик. Но вдруг чей-то визгливый окрик вернул Ольгу с небес на землю.

— Нет, тут я категорически против! — громко заявила нарядная дама, до того ворковавшая таким тихим и вкрадчивым голоском, что Леле с трудом удавалось разобрать слова. — Кому только в голову могла прийти такая глупость — «воздержаться от продуктов, принесенных из дома»?!

— Тише, тише, Алла Генриховна, — Лера кинула быстрый взгляд на дверь, — здесь нельзя так кричать! Поверьте, это не глупость, а личное распоряжение завотделением. Он мне строго-настрого запретил есть домашние продукты, а ведь я должна его во всем слушаться, верно, пап?

— Верно, — глядя не на дочь, а на пышущую гневом жену, виновато пробормотал отец Леры, — успокойся, Аллочка, Борис Францевич замечательный профессионал, это же ты нам его посоветовала, такой зря говорить не будет.

«Ах, Алла Генриховна! — облегченно вздохнула про себя Леля. — Тогда все понятно. Кто же еще, кроме мачехи, мог так вырядиться для визита в больницу…»

— Интересно, — тем временем продолжала возмущаться Алла, — что этот Нейман о себе возомнил?! Он кто, врач? Вот пусть и лечит! А с питанием ребенка я как-нибудь сама разберусь! Па-а-аш! — Она кинула строгий взгляд на мужа. — Ты просто обязан поговорить с ним! Да на местной баланде Лерочка совсем ноги протянет! И так кожа да кости остались, вся бледная, прозрачная, в чем только душа держится, не то что Эльвира, кровь с молоком. — Алла с гордостью посмотрела на дородную рыжеволосую девицу, сидящую поодаль с нарочито скучающим видом, и решительно скомандовала: — Чего сидишь, Элька, доставай гостинцы, что, зря мы с тобой сегодня все утро у плиты стояли? Да поаккуратнее там, смотри термос не разбей.

— Погодите, Алла Генриховна! — В разговор вмешался молодой мужчина, сидящий в изголовье Лериной кровати и нежно держащий девушку за руку. — Мы, конечно, очень благодарны вам за заботу, но я все же считаю, что Лерочке стоит прислушаться к словам Бориса Францевича, ведь в данный момент именно он несет ответственность за ее здоровье.

Мужчина говорил спокойным, доброжелательным, но таким уверенным и не терпящим возражений тоном, что не в меру активная Алла Генриховна тут же прикрыла свой ярко-накрашенный ротик и, натянуто улыбнувшись, пробормотала:

— Конечно, Вадим, как скажете, мое дело предложить.

Лера благодарно посмотрела на мужа, его помощь пришла как нельзя вовремя, одной ей было трудно противостоять натиску чрезмерно заботливой мачехи.

— Вот и отлично, — улыбнулся тот, — а за продукты не беспокойтесь, я без Лерочки истосковался по домашней пище, так что сегодня вечером с удовольствием воздам должное вашим, Алла Генриховна, кулинарным талантам.

— Да что я, я так, на подхвате, — отмахнулась мачеха. — Это все Элечка моя, она и бульон варила, и пирожки пекла, а как она капусту квасит! Вадим, вы любите квашеную капусту?

— Честно признаться, не очень.

— Вы просто не пробовали настоящей квашеной капусты, вот приходите к нам в субботу на обед, посидим тихо, по-семейному, Элечка испечет свой фирменный пирог с мясом, верно, доченька?

— Конечно, испеку, — Скучающее выражение мгновенно исчезло с лица Эльвиры, она выпрямилась и, встряхнув копной пышных рыжих волос, бросила на Вадима лукавый взгляд. — Чего только не сделаешь ради мужа любимой сестренки. А хочешь, Вадик, пока Лера в больнице, я буду приходить к тебе готовить? Поверь, я очень хорошо готовлю, просто пальчики оближешь! — Ее голос с легкой хрипотцой звучал томно и в то же время вызывающе, а зеленые с поволокой глаза смотрели на мужчину в упор.

Среди присутствующих повисла напряженная тишина. Павел нервно теребил краешек модного пиджака и старался не смотреть на дочку, с лица Леры мгновенно сползла милая улыбка. Ее рука, до того спокойно лежавшая на одеяле, сжалась в кулак, девушка инстинктивно придвинулась к мужу, словно хотела защитить свою территорию.

Ситуацию спасла Алла, снова перехватив инициативу.

— Опять ты, Элька, со своими дурацкими шуточками! — недовольно поморщилась она, ткнув дочь острым локотком в бок. — Извини, Лерочка, она у нас такая непосредственная, вечно ляпнет что-нибудь не к месту, но ты же ее знаешь, это не по злому умыслу…

— Все нормально, Алла Генриховна, не переживайте, — проговорила Лера, по-хозяйски накрывая руку мужа своей, — у Вадима отличное чувство юмора, он в состоянии отличить невинную шутку от неприличного предложения, верно, дорогой?

В ответ Вадим привлек жену к себе и, нежно поцеловав в нос, миролюбиво произнес:

— Не стоит раздувать проблему из такой ерунды, пока я неплохо перебиваюсь обедами в ресторанах, а очень скоро Лерушка вернется домой, и все будет по-прежнему…

— Так-то оно так, — с какой-то театральной печалью вздохнула Алла, — вот только время идет, а Лерочке лучше не становится. Тает на глазах, бедная девочка. Может, пока не поздно, поищем другого доктора?

— Нет, — ни секунды не задумываясь, отрезал Вадим, — в таких случаях хуже всего метаться, тем более что, по словам Бориса Францевича, он уже в одном шаге от решения загадки с Лериным диагнозом, так что подождем.

Мачеха недоверчиво покачала головой, собираясь, похоже, возразить, но тут дверь распахнулась, и в палату заглянула дежурная медсестра.

— Посещения окончены! — звонко выкрикнула она. — Прошу родственников покинуть помещение.

Павел первым наклонился к дочери:

— Ну что, малыш, пока! Держись, не раскисай! Вот увидишь, все будет хорошо. Я люблю тебя.