– Как-как? – переспросил Костя, улыбаясь во все тридцать два зуба. – Кристина Евгеньевна, я знал, вы то, что надо не только внешне!

– Не паясничай, – Кристина поморщилась, жалея, что допустила столь непедагогичный прокол. – Бери свою жертву, пойдем к ректору.

Костя предпочел беспрекословно подчиниться, а его сообщники – испариться с места преступления.

Весь путь до третьего этажа они прошли в молчании. Даже гусь не подавал голоса. Втайне Кристина радовалась, что ей не пришлось самой его ловить – веночек из цветной бумаги, все-таки приклеившийся к перьям на голове, создавал обманчиво несуразную картину, но девушка помнила ребристую пасть, так напугавшую ее в первое утро на кухне. Удар таким клювом точно оставит синяк размером с яблоко! А если тварь еще и ущипнет...

Увидев, как открывается дверь кабинета, Кристина запоздало вспомнила расписание занятий Кашалотихи и поняла, что Костя неспроста так безропотно согласился отправиться вместе с ней к Дориану. Все шло по плану паршивца! Вот и двое его сообщников нарисовались в конце коридора, готовые наблюдать за представлением. И что ей теперь делать? Затолкнуть Кашалотиху, выплывающую из кабинета следом за студентами, обратно? Накрыть гуся? Нечем, разве что засунуть под Костину майку с веселым смайликом.

Но гусь, напуганный большим количеством людей, вывернулся из Костиных рук и спрыгнул на пол. Под дружный смех студентов, оценивших растрепанный маковый венок, птица промчалась мимо остолбеневшей Кашалотихи, ловко увернулась от выходившего в этот момент из своего кабинета крайне недовольного Дориана и нырнула все в тот же угол, где Кристина упустила ее в последний раз.

Брови ректора взлетели вверх. Студенты, только что смеявшиеся вовсю, как-то разом притихли, словно кто-то приглушил звук, и, как стая рыбок, стремительно перетекли в другую часть коридора, подальше от педагогов. Кроме Кости, которого Кристина ухватила за рукав.

– Куда же ты, милый? – прошипела она парню в самое ухо. – Учись отвечать за свои выходки.

– Это что такое было? – обманчиво мягким голосом спросил Дориан, верно определив виновника и обратив гневный взгляд на Костю.

Кристина едва не охнула, когда увидела, что один глаз ректора светлее другого. Ощутимо, заметно – темно-карий и светло-карий. Линзы? Но почему разного цвета?

Кашалотиха обиженно поджала побелевшие губы и злобно пыхтела за плечом Дориана. Ее щеки пошли красными пятнами, а маки на голове колыхались в такт пыхтению. Чтобы не рассмеяться, Кристина поспешно перевела взгляд обратно на лицо ректора. Сейчас оно как никогда казалось демоническим, и желание смеяться мгновенно увяло.

– Объяснитесь перед Алиной Семеновной, молодой человек, – отчеканил Дориан таким тоном, что кровь стыла в жилах.

«Вот я и узнала ректора поближе, в гневе, так сказать», – усмехнулась про себя Кристина, с облегчением отмечая, что градус романтики в ее сердце немного понизился. Но Костя вдруг лучисто улыбнулся, глядя прямо в глаза Дориану.

– Недавно мы изучали влияние чувств на окружающую среду. И лекция меня так вдохновила, что я решил провести эксперимент! Я взял белого гуся, потому что не смог поймать белого голубя. Ну и потому, что хорошего должно быть много! Белый цвет символизирует мир, чистоту, божественность, невинность и свежесть. А маки я не знаю, что символизируют, но всем очень понравился венок Алины Степановны, потому я взял маки. Цветы – это хорошо, они радуют глаз и сердце! – оттарабанил Костя на одном дыхании. – Вот взял я гуся и маки и стал смотреть, вызовет ли этот образ какие-то чувства у окружающих. У меня все, Александр Александрович!

– Похвально, молодой человек. Похвально, – Дориан словно прожевывал песок, говоря эти слова. – Вы вызвали массу отрицательных чувств у преподавателя.

– Всем остальным понравилось, значит положительных чувств больше! – не моргнул и глазом Костя.

– Что ж. Я вас услышал, можете идти, – тем же сухим тоном сказал Дориан.

– До свиданья, – вежливо сказал Костя, удаляясь.

Глядя ему вслед, Кристина поняла, что извинений за гуся не будет. Вряд ли ректор вообще помнит о такой мелочи, как слегка уязвленное чувство собственного достоинства какой-то Кристины. Кроме того, девушка просто физически ощущала – после беседы с Костей настроение Дориана стало еще хуже.

– Соберите всех наших в библиотеку через пять минут, – в подтверждение ее ощущений отдал приказ ректор. Почти таким же тоном, каким только что разговаривал с провинившимся студентом.

Марина и Светочка примчались почти сразу, и Дориан несколько минут нервно шагал туда-сюда, пока не явился Андрей.

– Дамы и господа. У меня неприятная новость! – ректор обвел присутствующих невообразимым взглядом разнотонных глаз. В ярком освещении библиотеки светло-карий казался янтарным, и сердце Кристины гулко стукнуло в груди, отказываясь подчиняться трезвому разуму хозяйки.

Какой цвет настоящий? И… не последствие ли это неожиданное разноцветье какой-то редкой болезни? Мысль о том, что сейчас Дориан объявит о своей отставке в связи со здоровьем и близкой кончиной, оказалась неожиданно горькой.

– Кто-то рылся в моих документах, – объявил он после внушительной паузы. Кристина удивленно заморгала, с трудом воспринимая услышанное.

– Вначале я ничего не заметил, но этот некто, пробравшийся в запертый кабинет, допустил одну ошибку. Какую – не буду упоминать. Приблизительно это произошло вчера, пока мы проводили ритуал. В совокупности с недавней пропажей мне все ясно. Кто-то собирается вредить нашему учебному заведению. Мне тяжело это говорить, но будьте бдительны. Присматривайтесь к непосвященным коллегам и к студентам.

«Новый рекорд бреда установлен!» – думала Кристина позднее, сидя в столовой и помешивая остатки салата на тарелке.

Медсестра тетя Люся, ничего не подозревавшая о возмутительном происшествии в тайном кругу посвященных, рассказывала соседкам о грядущем сезоне обострений ОРВИ, сетуя на недостаточность средств, выделенных на борьбу с инфекциями.

Соседки вежливо делали вид, что слушают. На самом деле Кристина витала в облаках, пытаясь осмыслить события дня. Марина же, напротив, не находила себе места, весь вечер была как на иголках и явно хотела обсудить с приятельницей сегодняшнее собрание. Но Кристина всячески избегала этого разговора: ей было абсолютно наплевать, кому и зачем понадобилось что-то из ректорских бумажек.

Другое дело – внезапно поменявшие цвет глаза Дориана Александровича. Или загадочное исчезновение гуся за стеной его кабинета. Ректор как-то странно его проигнорировал, хотя сам факт существования птицы признать все же пришлось. Но тогда почему в прошлый раз он так старался убедить Кристину, что здесь нет и быть не может никаких гусей?

– Ты после ужина не сильно занята? – выдернул из раздумий голос Марины.

– Ну… – и когда только из почти подруги она успела превратиться в досадную помеху? Кристина вдруг осознала, что даже со студентами у нее намного больше общих интересов, чем с соседкой. – Вообще-то я своим обещала кое-какие вопросы порешать. Ты же знаешь, ректору вечно не до них.