— У тебя есть лошадь?

Чужак покачал головой, махнул рукой в сторону холмов и провел толстым большим пальцем по горлу.

— Значит, они убили твою лошадь. Теперь ты вынужден тащить это на себе. — Кейн указал на мешок. — Тяжело, должно быть, это таскать?

Ответом был подозрительный взгляд, но в конце концов чужак кивнул.

Кейн посмотрел на Брика, затем на Джерека. Мальчик, казалось, был заинтригован. Джерек мрачно покачал головой и бросил взгляд, хорошо знакомый старшему горцу.

Кейн колебался.

— Мы могли бы двигаться вместе, — сказал он в итоге, понимая, на что себя обрекает. — Пока не выберемся из Бесплодных земель. Осталось уже не так много.

Джерек раздраженно вздохнул.

— Так, черт побери, и знал, — проскрежетал он. — Еще и четверти пути до Клыков не прошли, а уже набрали тут себе бандитских сирот и зеленых придурков, на манер бродячего цирка. Могли бы еще вернуться в Сонливию и найти себе одноногую шлюху, а может — и труппу карликов. Что за хрень!

— Успокойся, Волк, — прошептал Кейн другу. — Нам могла бы пригодиться подмога, если бы дикари вновь решили попытать удачу. И мне очень интересно, что там, в мешке.

— Я тебе скажу, что находится в мешке, — проворчал Джерек. — Разделанный труп или еще какое дерьмо, о котором нам лучше не знать. Так всегда.

— Может, ты и прав. Но давай дадим ему шанс.

Джерек сплюнул.

— Ублюдок смердит еще хуже, чем те обитатели холмов. Позаботься, чтобы он держался от меня подальше. — Выпустив отчасти пар, Волк повернулся к ним спиной и зашагал к своему жеребцу.

Кейн подошел к зеленокожему воину.

— Мое имя Кейн. Этот парень — Брик. Моего товарища зовут Джерек. Не обращай на него внимания, ему нужно время, чтобы привыкнуть к новым лицам. Как тебя зовут, друг?

В ответ раздались то ли стоны умирающей коровы, то ли рычание облегчающегося медведя.

Кейн вежливо выслушал. Затем он вопросительно посмотрел на Брика, который пожал плечами и покачал головой.

— Э-э, что ж, приятно познакомиться. — Он протянул чужаку руку, который после минутного колебания стиснул ее в своей. Сокрушительной силы рукопожатие заставило старого горца поморщиться. Он неуверенно откашлялся. — Я… полагаю, ты не станешь возражать, если мы будем звать тебя Хрипун?

Город насквозь пропах смертью.

Илландрис спешила к западным воротам, плотно обмотав голову лиловой шалью. Ее шелковое одеяние было заляпано грязью, все в старых пятнах крови и еще не просохло от слез. По мере приближения к воротам становились все слышнее звуки сражения. Из–за стен Сердечного Камня доносились крики умирающих мужчин и рев Собратьев.

Шали оказалось недостаточно, чтобы спастись от зловония. Илландрис пришлось прикрыть рот и нос рукой, когда она проходила вдоль края огромной ямы сразу за воротами. Та была завалена телами горцев, животных и даже странных демонов — омерзительных тварей цвета сырого мяса, которые через несколько часов после смерти начинали разлагаться. Здоровенные черные мухи, роящиеся над трупами павших воинов и Собратьев, держались поодаль от гниющих останков демонов.

Илландрис увидела мельком горку костей в углу ямы и, неожиданно всхлипнув, отвернулась, сдерживая нахлынувшие слезы. В ее памяти всплыли лица троих детишек, которых ее заставили найти для Герольда.

— Ты плачешь? — спросил молодой голос.

Илландрис быстро вытерла лицо и увидела, что к ней обратилась Коринна, девочка двенадцати зим от роду, которая недавно осиротела: ее отец погиб, сражаясь неделю назад против сил Шамана.

— Просто соринка в глаз попала, — солгала Илландрис. — Что ты тут делаешь? Здесь небезопасно для детей.

— Я не ребенок, — ответила Коринна. — Я почти взрослая женщина.

«Ты девчонка, — сердито подумала Илландрис. — Ты и понятия не имеешь, что значит быть женщиной. Какие жертвы мы должны приносить».

— А у тебя уже было первое кровотечение?

Когда Коринна нерешительно покачала головой, Илландрис указала ей на юго–восток.

— Тогда ты еще ребенок. Тебе следует находиться в литейной.

Старинная мастерская стала своеобразным убежищем для сирот, число которых в Сердечном Камне росло день ото дня. Кузнечные горны горели днем и ночью, обеспечивая поток оружия и брони для воинов, которые без конца прибывали в Сердечный Камень из Озерного предела. В закопченных стенах литейной сироты открыли для себя новые возможности, предлагая свою помощь трудившимся здесь кузнецам. Работа была тяжелой и опасной, но благодаря этому по вечерам им было что поесть, а по ночам находилось место на полу. Даже во время короткого лета в Сердечном Камне после захода солнца температура падала чуть ли не ниже нуля.

— Я шла помочь нашим мужчинам, — сказала Коринна. Опустив голубые глаза, она прикусила нижнюю губу. — Моя мать научила меня, как промывать рану и накладывать на нее шов.

Посмотрев на девочку, Илландрис заметила кровь на ее превратившемся в лохмотья рваном платье. Несмотря на это, Коринна с ее теплым взглядом и светлыми волосами была прелестна. Она напомнила Илландрис ее саму, только моложе.

— Тебе следует оставить лечение раненых. Пусть этим занимаются чародейки, — строго сказала она.

Убрав с лица прядь волос, Коринна нахмурилась.

— Никто не помог моему отцу, — ответила она чуть дрогнувшим голосом.

Илландрис поняла, о чем думает девочка. «Мужчин, которых Кразка пощадил, захватив Сердечный Камень, отправили сюда умирать. Они — пешки, принесенные в жертву, чтобы отвлечь внимание и замедлить продвижение воинов Шамана, пока Кразка собирает войска пределов, выступивших в его поддержку».

Она подбирала слова, почувствовав, какою болью наполнен голос юной женщины. Это было внове для Илландрис. Прежде она никогда не задумывалась о том, что ощущают другие люди.

— Твой отец был отважным человеком, — решилась она. — Чти его память, но старайся не подвергать себя опасности.

Оставив Коринну, Илландрис поспешила мимо охранявших ворота хмурых воинов и стала взбираться на холм, что поднимался сразу за высоким деревянным частоколом. Она отвлеклась, а следовательно, потеряла немало драгоценного времени. Ей здорово достанется, если она опоздает по вызову Шранри. Предводительница королевского круга и самая могущественная чародейка Высоких Клыков с огромным наслаждением наказывала Илландрис при любой возможности.

Холм был очень крутой, резко поднимаясь, он обеспечивал прекрасный вид на Королевский предел. Сердечный Камень простирался под ним к востоку, воды озера Драгур сверкали золотом в лучах солнца. Череда долин тянулась на юг, переходя далее в Зеленый предел, где зима короче и менее сурова, чем где бы то ни было в Высоких Клыках.