Ему неожиданно вспомнились слова Великого Регента, который обвинил его в том, что он спятил, а также постыдное бегство из зала Большого Совета. Ему никогда не разрешат вернуться в Обелиск. Более того, если он не будет вести себя тихо, весьма возможен переход на постоянное пребывание в подземельях башни. Тимерус известен как мелочный, мстительный человечек.

«В этом, полагаю, мы похожи».

— Ты уверен, что канцелярия начальника порта будет открыта? — спросила Саша. У нее был сильно потрепанный вид. Взгляд затуманен бессонницей и, насколько мог судить Эремул, отходняком после воздействия лунной пыли. Он и сам, пребывая в депрессии, экспериментировал с наркотиками, которые, к счастью, не произвели на него никакого впечатления. Ничто не могло сравниться с трепетом и восторгом, производимыми струящейся по жилам магией.

— Я жил здесь тринадцать лет, — ответил Полумаг. Он удержался от язвительного комментария, который чуть не сорвался с языка, — от напоминания о том, как всего лишь пару месяцев назад он предоставил ей корабль. Не стоило вновь напоминать о Стенающем Разломе.

Через несколько минут они добрались до причалов. По сравнению с предыдущим утром в гавани царило призрачное затишье. Все корабли из Телассы уже отчалили и теперь шли на запад, к Бескрайнему океану, пересекая Бурное море. Несколько судов на рейде, остатки некогда великой армады Сон- ливии, являли собой жалкое зрелище.

— Воняет рыбой, — пожаловалась Сирина.

— Ничего не чую, — ответила Саша, потирая нос.

Эремул переводил взгляд с одной сестры на другую. Теперь было видно, насколько они похожи. Сирина на десять лет старше, у нее светлые, а не темно–каштановые волосы, как у сестры, но сходство очевидно. Что у них действительно разнилось, так это глаза. В Сашиных — печаль, необъяснимо глубокая для столь молодой девушки, но в них заметна также искра, которая все еще горит, несмотря ни на что. А во взгляде Сирины нет ничего, кроме глубокой злобы. По мнению Эремула, она — психопатка.

— В тех складах хранится улов рыбаков, — объяснил Полумаг, указав рукой на скопление огромных деревянных строений, покрытых птичьим пометом. — Это все, что они могут выудить из Бурного моря. Улов с каждым годом становится все хуже и хуже.

— Там мужчины, — прошептала Саша, указывая на крыши складов.

По крышам расхаживали люди с арбалетами на изготовку.

— Алые Стражники, — ответил Эремул. — Настает голод. Свежая рыба скоро станет роскошью, доступной лишь богачам. Того и гляди начнутся смута и мятежи.

По пути к канцелярии начальника порта они прошли мимо попрошаек в лохмотьях и проституток, пристающих к горстке портовых грузчиков, которые уже работали на причалах в этот ранний час. По выражению лица Сирины было ясно, что ей хочется утопить этих женщин в гавани.

Канцелярия располагалась в здании поменьше, на некотором расстоянии от береговой линии.

— Переговоры поведу я, — сказал Эремул, задержав строгий взгляд на Сирине.

Распахнув дверь, он вкатился в приемную. В этот ранний час она, к счастью, была безлюдна, за исключением секретарши с суровым лицом, которая посасывала сигариллу, и темноволосой женщины, сидевшей на деревянной скамье у дальней стены. Когда они вошли, женщина подняла взгляд поверх специальных линз для чтения.

Эремул приблизился к конторскому столу. Саша и Сирина ждали позади. Секретарша была крупной дамой, белолицей, с буйной рыжей шевелюрой, что указывало на ее андаррское происхождение.

Выдернув полной рукой сигариллу изо рта, секретарша испустила тяжкий, драматичный вздох, подчеркивая полное безрассудство публики, помешавшей процессу курения.

— Да?! — спросила она голосом, полным праведного негодования.

Эремул с усилием сложил губы в подобие, как он надеялся, улыбки.

— Доброго вам утра! Я бы хотел поговорить с начальником порта, если возможно.

— Приходи позже! — Секретарша пренебрежительно махнула рукой и засунула сигариллу обратно в рот.

— Это довольно срочное дело.

— Ты что, глухой? Я сказала: приходи позже. — Секретарша заметила, что ее сигарилла погасла. Зацокав языком, она принялась искать свою трутницу.

Протянув руку, Полумаг схватил пальцами конец сигариллы. Вызвав магию, он обратил ее в огненное заклинание. Кончики его пальцев на мгновение вспыхнули красным. Убрав руку, он обратил на секретаршу властный взгляд. Она в изумлении смотрела на свою сигариллу. Ее конец ярко горел.

— Кто ты? — прошептала она.

— Меня зовут Полумаг. Возможно, ты обо мне слышала.

Женщина на скамье, повернувшись, уставилась на него.

Губы секретарши задрожали, подбородок затрясся.

— Ты… ты — знаменитый Полумаг? Чародей, который убил Салазара?

— Верно, — ответил Эремул.

Он не так чтобы много о себе мнил, но вполне мог время от времени насладиться лестью.

— Но ты калека!

Самодовольная улыбка испарилась с лица Эремула.

— А ты — жирная корова, — выпалил он в ответ. — Или ты думаешь, на хрен, что меня просто так называют Полумагом? — Он вперил в секретаршу пристальный взгляд. — Скажи начальнику порта, что я хочу видеть его немедленно. Иначе я тебе покажу, почему Тиран Сонливии умолял смерть прийти за ним. — Последняя часть была итогом его запоздалых раздумий.

Если он вообще собирался проложить себе путь языком, то мог также и недурное представление устроить…

Протянув трясущуюся руку под стол, секретарша извлекла оттуда большой железный ключ и подтолкнула его через конторку к нему.

— Это ключ от его кабинета, — сказала она дрожащим голосом. — Он рядом по коридору, первая дверь налево.

Взяв ключ из ее безвольных пальцев, Эремул кивнул сестрам. Затем, неуклюже развернув кресло, он въехал ненароком в стол и, несколько испортив «крутое» впечатление, покатил по проходу из приемной. Найдя нужную комнату, он вставил ключ в замочную скважину и повернул. Щелкнув, замок открылся, и Полумаг въехал в кабинет. Саша и Сирина последовали за ним.

За столом, заваленным бумагами, полупустыми бутылками вина и горкой порошка, подозрительно напоминающего лунную пыль, сидел неприятный человечек с повязкой на правой руке. Глаза его были закрыты, он, очевидно, еще не осознал, что у него посетители. Эремул и сестры понаблюдали за ним пару минут. Тишину кабинета нарушали только ритмичные влажные звуки, долетающие из–под стола.

— Готов предположить, что женщина, которая у тебя отсасывает, это — не жена, о которой ты говорил с такой нежностью.

Глаза Лашана открылись.

— Что за хрень?

Из–под стола вынырнула голова с немытыми каштановыми волосами и налетом белого порошка на физиономии, которая знавала лучшие времена. Шлюха вытерла губы и глупо улыбнулась.