Мимо Илландрис пробежал настоящий монстр, выше Норна и шириной с быка, на его роже расплылась широченная ухмылка. За ним рванулся вперед еще один из Шестерых, мужчина средних лет в тяжелых доспехах из листового металла, подобных тем, что носили рыцари из Низин, о которых рассказывала ей мать.

Мгновением позже воздух огласили крики: Шестеро принялись за работу. Илландрис сосредоточилась на Кразке, на жажде крови, полыхающей в его одиноком глазу. Когда–то она ненавидела Шамана, замышляла лишить его жизни, чтобы править с Магнаром независимо от прихотей жестокого бессмерт- нога. Это было совсем по–детски. Теперь, когда она смотрела на Кразку, человека, который изуродовал ее возлюбленного, отнял у него трон и принес в жертву демону невинных детей, она готова была отдать свою жизнь, чтобы увидеть, как лорд- маг раздавит этого безумного короля.

Кразка заметил, что она смотрит на него. Он непристойно подмигнул ей.

— По крайней мере они умрут быстро, — растягивая слова, проговорил он. — Это куда лучше судьбы, уготованной твоему парню.

Илландрис поклялась, что увидит Кразку мертвым.

Чего бы это ни стоило.

Улицы города заполонили Уборщики, в тумане раннего утра они смахивали на призраков в своих невзрачных темпосерых одеяниях с капюшонами. Труповозки прогибались под тяжестью десятков тел. Некоторые из них почернели, обуглились до неузнаваемости, но не от них, а от вида тех трупов, на которых кое–где еще оставалась плоть. Полумагу казалось, что его вот–вот вывернет.

«Рабочих мест не хватает, беднота отчаялась настолько, что добровольно отправилась в неизвестность, только чтоб не помереть с голоду. Но Уборщикам, пастырям мертвых, всегда найдется работа».

Он бросил взгляд на женщин, идущих рядом с креслом, в котором он катился по булыжной мостовой. Саша предлагала толкать его кресло, и искренность, прозвучавшая в ее голосе, так его поразила, что ему даже в голову не пришло, будто она относится к нему снисходительно. Путь от хранилища в гавань был легким, по большей части дорога шла слегка под уклон. Хоть и устав изрядно от ночных происшествий, он решил, что это лучше, чем бездельничать и пытаться уснуть, — а то ведь можно больше и не проснуться. Он слишком хорошо знал склонности старшей сестры, бросавшей на него хмурые взгляды.

«Представляю себе благоговение на лицах пьяниц, увидь они, как мы втроем вошли спозаранку в хранилище. Поползли бы непристойные слухи, хотя подозреваю, что легенды, которые ходят обо мне, и так уже на грани правдоподобия».

— Чему это ты улыбаешься? Я все еще не уверена, что купилась на твою историю, Полумаг.

Игривое настроение Эремула испарилось. Насупившись, он посмотрел на Сирину, или Амбрил, или как там еще она теперь себя называет. Что за странные обстоятельства сопутствовали воссоединению сестер — у него просто в голове не укладывалось. По своей нелепости это не уступало героическим сказаниям, которые он читал.

— Ты видела подтверждение, — ответил он, похлопав по своему одеянию, где рядом с жутковатым трофеем, срезанным ночью с трупа мятежника, лежала тщательно завернутая страница, которую он вырвал в хранилище из книги.

— Я видела картинку в пыльной старой книге, которая, скорее всего, не более чем полет фантазии, призванной вводить в заблуждение легковерных глупцов, заставляя их верить в мифическое прошлое, вместо того чтобы принять обыденную истину.

Эремул нахмурился.

— Обыденность — это вопрос точки зрения, особенно когда речь о чародее. Кроме того, Сальтьерр — не Кенатс.

Кенатс был историком, который прославился, публикуя ранее неизвестные факты о Веке Легенд. Позже обнаружили, что почти все написанное им было выдумкой и все это сочинялось при участии целой кучи марионеток, нанятых для «подтверждения исследований». Это мошенническая история закончилось для него тюрьмой в Королевском Порту, где его в конце концов забил до смерти один недовольный заключенный, который ужасно расстроился, узнав, что многогрудого бродячего суккуба на самом деле не существовало.

— Я не доверяю словам человека, который уединяется в компании пера и собственного воображения, — заявила Сирина. — Никакое другое занятие не отнимает все силы без остатка.

— Тогда именно у тебя не должно быть никаких проблем с писаками всех мастей, — отреагировал Эремул. Эта женщина начинала действовать ему на нервы. — Мы обладаем неопровержимым доказательством того, что мятежники связаны с Исчезнувшими. Текст той татуировки полностью совпадает с древним текстом Исчезнувших, который Сальтьерр воспроизвел в своей книге. Жаль, что он не расшифровал его. Надеюсь, Белой Госпоже это удастся.

Саша моргнула несколько раз, освобождаясь от темных мыслей, которые ее занимали. Она мало что сказала с тех пор, как они покинули хранилище.

— Я тебе верю. Я знала, что в Айзеке есть что–то странное.

При упоминании бывшего слуги лицо Эремула исказилось.

— Легенды утверждают, что некоторые из Исчезнувших обладали способностью, почти магической, вводить в заблуждение. Полагаю, Айзек годами мною манипулировал. Помнишь, летом я послал его с вами к Стенающему Разлому? Несомненно, таков был его замысел с самого начала. Он хотел управлять событиями в своих целях… каковы бы они ни были.

Страдание, отразившееся на лице Саши при упоминании о Разломе, удивило Эремула, и он на некоторое время умолк. Рассматривая беспорядочную застройку территории возле гавани, он вновь обратил внимание на жалкое состояние города. Сонливия еще не оправилась от разрушений, причиненных ей катапультами и баллистами армии Телассы. Вчерашние поджоги нанесли городу тяжелый удар: ущерб был ужасающим. В этот момент уборщик проволок мимо него тело женщины, только что вытащенное из останков еще одного выгоревшего здания.

Саша покачала головой.

— Простые люди больше не вынесут. Я думала, что худшее позади.

— Доверяй мне, когда я говорю: худшее всегда впереди. Будь благодарна, что не оказалась в Призрачном порту, когда Салазар сбросил на него миллиард тонн воды.

— Я слышала, что Белая Госпожа посылает корабли для поисков уцелевших, — сообщила Сирина. Ее губы злобно изогнулись. — Странная реакция, мягко говоря, с ее стороны, когда столь многие в Сонливии нуждаются в ее помощи.

— Не забудь поднять этот вопрос после того, как передашь ей мое предупреждение, — сказал Эремул. Он знал, что Сирина испытывает сильную неприязнь к лорду–магу Телассы. В конце концов, Белая Госпожа преуспела в ликвидации ее хозяина, но Эремул не хотел, чтобы женщина ставила под угрозу передачу его послания. Бывший Манипулятор не утратила ни капли уверенности в себе после смерти Салазара. Это не могло не вызвать его невольного восхищения. Лишившись связанной магии, Манипуляторы часто сходили с ума.

«Хотя, позвольте, как можно разрушить разум, уже блистающий мириадами осколков безумия».