парусника, носившего его имя, даже не подозревали, что этот человек еще жив и ежедневно ходит на работу.

За минувшие годы старый морской волк сменил множество департаментов. Неизменной оставалась только его должность – всякий раз он занимал пост главнокомандующего. Теперь адмирал возглавлял Флот Английского Канала, в задачи которого входила защита Британских островов с юга. В то январское утро управление эскадры пустовало. Не было на месте и Джейкоба Гиббса, старого товарища, которого Гарднер всегда таскал за собой со службы на службу.

Они познакомились, когда Алан только стал капитаном. Пропойца Гиббс служил врачом еще на самом первом корабле будущего адмирала. С тех пор они не расставались. Более того, Гарднер наотрез отказывался подпускать к себе других докторов. В молодости и зрелости это не создавало особых проблем, поскольку, будучи крепким от природы, Алан почти не болел. Но с годами возникло несколько ситуаций, когда Джейкоб своим лечением чуть не свел старика в могилу. Неумелый простой врач, он был хорошим другом, что с возрастом становилось все важнее для адмирала. Точнее, для них обоих. По крайней мере, уж точно куда важнее того факта, что при удалении жировика Гиббс едва не устроил Гарднеру заражение крови.

Впрочем, в то январское утро он погубил своего капитана вовсе не малокомпетентной помощью, а, напротив, отсутствием таковой. Налакавшись в кабаке с вечера, Джейкоб приковылял на работу только во второй половине дня. К тому времени Алан уже умер, хотя, войдя в его кабинет, можно было решить, будто он спит. Адмирал сидел, уронив голову на свой любимый рабочий стол из дерева кокоболо, привезенного ему в подарок с Североамериканского континента.

Гиббс неоднократно спасал друга во время приступов, потому, вероятно, сохранил бы ему жизнь и на этот раз, но… Последствия его, если можно так сказать, «опоздания» оказались чрезвычайно значительными, ведь в то же самое мгновение, когда остановилось сердце морского волка, в тысячах миль от Альбиона пошел ко дну «Адмирал Гарднер» вместе со своим драгоценным грузом. Сначала причины кораблекрушения вызывали споры, но довольно быстро флотские чиновники сошлись во мнении, что всему виной глупая нелепость, казус, банальная халатность команды. Иными словами, после осмотра обломков и опроса выживших они не имели даже малейшего представления о том, почему же это произошло. Газетчики, разумеется, обратили внимание на «занятное совпадение» аварии со смертью человека, давшего судну имя, но подлинных причин никто тогда увидеть не смог. Конечно, все дело в опоздании Гиббса, тем паче что в нем текла кровь Джулии Контин, хоть и изрядно разбавленная – через семь-то поколений! Есть сомнения? Тогда продолжим.

Следующая история в общих чертах известна слишком хорошо, чтобы пытаться заинтриговать читателя. 10 апреля 1912 года трансатлантический лайнер «Титаник» отправился из Саутгемптона в свой первый и единственный рейс, а всего через четыре дня затонул, столкнувшись с айсбергом. Неповоротливое судно не смогло уклониться от удара, хотя первый помощник капитана Уильям Мердок перевел рукоятки телеграфов в положение «Стоп машина» и целую минуту до коллизии кричал в телефонную трубку рулевым: «Лево на борт! Лево на борт!» Корабль просто не успел выполнить маневр, поскольку ледяные глыбы заметили слишком поздно. Но был ли шанс узнать об опасности раньше? Был.

Примерно за час до столкновения «Титаника» в район льдов вошло другое британское судно под названием «Калифо́рниэн», выполнявшее рейс из Лондона в Бостон. Оно было значительно меньше и вдобавок шло пустым, без пассажиров, потому его маневренность на порядок превосходила возможности гигантского лайнера класса «Олимпик». Тем не менее даже ему пришлось остановиться, чтобы избежать катастрофы. После этого радист Сирил Эванс по приказу капитана начал отправлять с борта «Калифорниэна» сообщения, что всех плывущих в том же направлении ждет опасность. Когда он передал эти сведения радисту «Титаника» Джеку Филипсу, то в ответ услышал лишь: «Замолчи! Я работаю! Я занят!.. Кейп-Рейс!.. Вызываю Кейп-Рейс…» Эванс уже выполнил приказ своего капитана, потому не стал настаивать.

Филипс действительно был очень занят. Он силился как можно скорее передать в Кейп-Рейс все скапливающиеся телеграммы пассажиров. А их были сонмы! В этот вечер, 14 апреля, ему приносили депеши куда быстрее, чем он успевал их отправлять. Обращало на себя внимание, что в большинстве посланий упоминалась одна и та же фамилия – Фергюсон. Кроме того, ее обладатели выступали отправителями и получателями многих сообщений.

Вернемся на четыре дня назад. «Титаник» вышел из Саутгемптона, после чего заходил в порты французского Шербурга и ирландского Квинстауна. Ранее Квинстаун именовался Ковом, и именно здесь одно время служил адмирал Алан Гарднер. Теперь же в Квинстауне на борт лайнера поднялась семья Фергюсонов в сопровождении немалого числа их друзей.

Этот клан владельцев металлургических предприятий принадлежал к тесному кругу крупных ирландских промышленников. Кстати сказать, на «Титаник» в тот день сели и другие его члены. Все вместе они плыли в Нью-Йорк, чтобы там отпраздновать свадьбу молодого Алекса Фергюсона и юной красавицы Даниэллы Соломон.

Мать жениха была против этого союза – опять-таки, сколь типичен подобный поворот. Она видела множество куда более выгодных и удачных партий для сына. Не говоря уж о том, до какой степени ее выводило из себя, что невесткой станет еврейка. Потому, когда Даниэллу не обнаружили возле посадочного трапа, пожилая женщина с трудом скрывала если не радость, то, по крайней мере, чувство глубокого удовлетворения и даже – что для богачки с тяжелым характером было фантастической редкостью – благодарности задерживающим девушку обстоятельствам. Как человек расчетливый, она была убеждена, что лучше небольшой скандал или даже позор сейчас, чем пятно на всю последующую историю семейства.

Однако остальные подобных эмоций не разделяли. Возле трапа началась сумятица, но глава клана, Томас Фергюсон, заявил, что Даниэлла наверняка уже прошла вперед и заняла свое место. Тогда все, во главе с Алексом, поспешили подняться на борт.

После отправления найти невесту на «Титанике» так и не удалось. Что происходило с женихом – не передать словами. Алекс хотел вернуться, бежать к ней, спросить, что случилось, но по маршруту следующий порт – Нью-Йорк.

Даниэлла не пришла, хотя сомневалась до последнего. Она питала сильные чувства к Алексу, не говоря уже о том, насколько выгодным был для нее этот союз, но… Фергюсоны потом долго гадали, что же случилось… Мать решила, что брак с иноверцем не одобрил отец невесты. Глядя на своего сына, на этот раз она негодовала: из-за каких-то предрассудков девчонка пренебрегла таким богатством и сделала несчастным ее мальчика! Была ли женщина права в своем предположении, сказать невозможно. Лишь 14 апреля вечером девушка прислала жениху