Когда Морейн привела и представила гостям Уолина, Торманд с усилием удержался, чтобы не нахмуриться. С голубыми глазами и черными волосами, мальчик был очень похож на Морейн, но больше всего его обеспокоило не это. Мальчуган сильно напоминал Торманду кого-то еще. Однако ему так и не удалось вызволить из памяти нужное воспоминание, которое продолжало прятаться где-то в глубинах подсознания.

Вскоре гости, получив по кружке отличного сидра, тесно уселись вокруг стола, на который Морейн поставила большую миску с овсяными лепешками, щедро политыми медом. Некоторое время разговор шел вяло, и Торманд лишь наблюдал, как его родственники пытаются заигрывать с Морейн. Это раздражало, хотелось даже прервать, по всей видимости, напрасно затеянный визит. Но в этот момент Морейн остановила на нем взгляд своих глаз цвета морской волны, и Торманд почувствовал, как его сердце подпрыгнуло от радости.

Это не очень хорошо, размышлял он. Совсем ни к чему. К сожалению, у него не было никакого желания сбежать отсюда, хотя происходящее все больше и больше начинало походить на ловушку, в которую уже попали слишком многие из его родственников — ловушку, в которую попадает сердце мужчины.

— Очень приятно принимать гостей, это вносит желанное разнообразие в мою монотонную жизнь, — сказала Морейн, — но мне кажется, вы приехали сюда не для того, чтобы познакомить меня со своими родственниками, сэр Торманд.

— Конечно, нет, к тому же я не приглашал этих чудаков составить нам с Саймоном компанию, — ответил Торманд, бросив на своих ухмыляющихся кузенов взгляд, весьма далекий от братского. — Просто эти господа решили, что я нуждаюсь в защите, и пристали ко мне, словно репей к собачьему хвосту.

Морейн с грустью позавидовала Торманду. Ведь несмотря на то что Торманд делал вид, что сердится на братьев, было видно, что он по-настоящему любит их. Они были его семьей, и Морейн без труда поняла, насколько крепки связывающие их узы. А вот у нее никогда не было семьи. Как рассказывала мать Морейн, сразу после ее рождения отец бросил их, а мать так и не смогла по-настоящему полюбить ее. Она никогда не наказывала Морейн, но и не испытывала никаких чувств к своему единственному ребенку, так что Морейн росла как деревце, о котором забыл садовник.

Она решительно отринула грустные мысли. В конце концов, ее мать всегда заботилась о том, чтобы у ребенка была еда, одежда и крыша над головой. Она также передала Морейн свое умение врачевать страждущих — способность, которую Эйни Росс развивала в себе и дочери с настоящей страстью. После жестокого изгнания из города приобретенные знания позволили Морейн как-то устроить свою жизнь. Поэтому, даже если бы мать передала ей по наследству только этот дар, Морейн все равно была бы ей благодарна до конца жизни. Пусть у нее нет красивой одежды и большой любящей семьи, как у этих Мюрреев, но зато у нее есть то, чего нет у других: способность помогать людям.

— Мы слышали, что у вас бывают видения, — брякнул без дальних подходов Торманд.

Он понимал, что это не лучшее начало разговора, но не знал, как более тонко подступиться к делу. Морейн несколько замешкалась с ответом, опасаясь признаваться в том, за что многие считали ее ведьмой, но потом вспомнила, как сэр Торманд защищал ее от разъяренной толпы.

— Да, иногда, — ответила она. — Видения, сновидения — называйте это, как вам будет угодно.

— Из-за них она кричит по ночам… — сказал Уолин.

— Ну, не всегда. — Морейн подвинула к мальчишке миску с овсяными лепешками в надежде, что еда заставит его немного помолчать. — Но я не могу вызывать видения по чьему-то желанию. Они приходят ко мне сами. И к тому же не всегда понятно, что именно они означают.

Услышав колебание в ее голосе, Торманд сказал:

— Не бойтесь, мисс. В клане Мюрреев есть люди, обладающие подобным даром. В основном это девушки. Поверьте, никто из нас не считает вас колдуньей. Более того, и я, и сэр Саймон, и мои братья считаем ясновидение особым талантом.

Морейн с удивлением посмотрела на этого необычного человека. Украдкой взглянув на остальных гостей, она поняла, что Торманд нисколько не лукавит. Рыцари молча и с сочувствием смотрели на нее, словно понимая, каким тяжелым грузом ложится такой перст судьбы на плечи избранника. Морейн знала некоторых людей, которые считали ее способности дарованными Богом, а не дьяволом, но она никогда не встречала тех, кто бы открыто признавал, что члены его семьи обладают похожим дарованием. А в голосе сэра Торманда, когда он говорил об этом, даже звучала нотка гордости.

— Так почему бы вам не обратиться к ним? — спросила она.

— Если бы кто-то из них смог что-либо узнать, мне бы прислали весточку. Правда, одна из моих кузин говорила, что мне грозит опасность, но какая именно — объяснить не смогла. Мои братья решили все-таки защитить меня, и именно поэтому вы видите здесь наш небольшой отряд.

Трудно было удержаться от того, чтобы не расспросить Торманда о его семье и способностях, которыми, по его словам, обладали его родственники, но Морейн подавила это побуждение.

— Если вы знали о грозящей вам опасности, то почему же не уехали отсюда?

— Потому что это слишком походило бы на бегство виновного, и, кроме того, убийца может последовать за мной, так что мой отъезд не положит конец его злодеяниям. Появятся лишь новое место и новые жертвы.

Она кивнула:

— Да, сэр, у меня, гм… были видения, которые указывали, что вы каким-то образом связаны с этими страшными преступлениями, хотя убийца не вы. В моих видениях вы могли стоять в луже крови, но ваши руки оставались чисты. К сожалению, даже если я поклянусь на Святом Писании, моих слов будет недостаточно, чтобы снять с вас обвинения. Мне могут не поверить.

— Мы понимаем это, госпожа Росс, — кивнул Саймон. — И в наши планы не входит, чтобы вы говорили о таких вещах перед теми, кто готов увидеть руку дьявола в том, чего они не понимают. Мы лишь надеялись, что, возможно, вы поможете нам отыскать этого убийцу. Три женщины мертвы, а мы не имеем ни малейшего представления, кто это сделал или почему. Одни только догадки. Нам крайне необходимо найти какую-то зацепку, с помощью которой мы могли бы двигаться дальше.

— Вы хотите, чтобы я рассказала вам о своих снах? Но к сожалению, в них нет никакого следа. Лицо этого чудовища оставалось во мраке, не выдавало себя.

— Нет, мы пришли сюда в надежде, что вы сможете помочь нам иной гранью ваших необычных способностей.

— О чем вы говорите?

— О вашем даре, прикоснувшись к какой-либо вещи, увидеть то, что с ней связано.

Морейн понимала, что видит три обычных заколки для волос, которые протянул ей сэр Саймон, но никак не могла отделаться от чувства, что на ладони рыцаря лежит гадюка, которую ей надо поцеловать. Она терпеть не могла прикасаться к вещам, ставшим немыми свидетелями смерти, трагедии или насилия, но когда в силу необходимости ей приходилось это делать, возникающие видения, как правило, бывали малоприятными. Если эти вещи были найдены рядом с убитыми женщинами, она боялась той правды, которая могла открыться. Тем более что сны, тревожившие ее в последнее время, были довольно страшными.