– Заходи.

Белый впустил Борьку в квартиру. Тот быстро разделся, наделтапочки и, проходя в комнату, как всегда, бросил взгляд на портрет, висевший вгостиной. Отец Белого. Капитан, работал в органах, погиб при исполнениислужебных обязанностей два года назад. Серега не скрывает, что пойдет по егостопам. Признался как-то, что хочет отыскать гада, что всадил отцу в сердцезаточку.

Они вошли в комнату, сели. Комната простая, без наворотов:два небольших удобных кресла, тахта, письменный стол, шкаф, телевизор натумбочке и палас на полу. Борьке всегда нравилась уютная скромность, может,потому, что он рос в иной обстановке.

– Что за разговор? – Белый потянулся засигаретами.

– Мне нужна твоя помощь. Это насчет Варьки.

Брови Белого насмешливо взлетели вверх:

– Опа! А кто-то не так давно утверждал, что эта историяпересекла финальную черту.

– А я припоминаю, как кто-то из-за Алиски мне морду билв конце прошлого года, – парировал Борька.

– Один – один, – кивнул Белый. – Так что таму тебя за проблемы, старик?

– Вот именно – проблемы. Я только сейчас понял: она нетакая, как другие. Она и в самом деле особенная. Понимаешь, я с самого началаповел себя с Варькой не так. Мне казалось, ну, девчонка, хрупкая, трогательная,романтичная. Я ей нравлюсь, это же за версту видно, начнем встречаться,глядишь, душа и оттает. – Боря поморщился и после короткой паузы продолжилс таким пылом, словно боялся, что Белый его перебьет и он так и не скажетсамого главного: – И действительно, я к ней очень быстро привык, как привыкаютк теплому, уютному, без чего трудно обходиться. Меня, конечно, слегкараздражала ее наивность, ее умение приходить в восторг по любому пустяку, нопосле того, как мы разбежались, я понял, что мне не хватает всего этого. Ябудто дышу вполсилы, – признался Борька и, взглянув на Белого с вызовом,выпалил: – В общем, я хочу ее вернуть!

– А-а-а, тогда тебе придется совершить поступок, и повозможности хороший!

– Издеваешься? – психанул Борька.

– Ни в коем случае, просто трезво смотрю навещи. – Белый с силой раздавил окурок в пепельнице. – Ладно, я натвоей стороне, тем более что я некоторым образом приложил к этому руку.

15

Варя сидела с Дашей и Белым в «Кашалоте» и ела подтаявшеемороженое. Она не хотела идти на этот вечер с танцами, но нужно знать Дашу.Когда она чего-нибудь очень хочет, она этого непременно добивается. А тут ещемама пристала: иди да иди! Буквально выпихнула ее за порог, нарядив в новуюультрасовременную кофточку.

– Девчонки, хотите новость? – Белый потягивалкоктейль через соломинку.

– Приятную? – Даша обернулась к нему.

– Как посмотреть. Поговаривают, что Дондурей прослышалао том, что мы спектакли с Кахобером ставили, и затеяла создать постоянныйдрамкружок.

– Это она выслуживается, в директорши метит на местоФедора, – заметила Варя и услышала нарочито радостный голос:

– О, надо же какая встреча!

– Да, такую встречу случайной не назовешь, –пробормотала она, укоризненно взглянув на подружку.

Та отвела глаза, правда, вины в них никакой непроглядывалось, скорее желание, чтобы Варя на нее не злилась. Конечно, этоДашкина работа! Ее и ее любезного Белого. Мало того что притащили ее сюда, такеще и Борю об этом поставили в известность. Вот кому Белый ходил звонить минутпятнадцать назад.

– Можно присесть? – Боря взялся за спинку стула.

– Садись, чего как не родной, – улыбнулся своейголливудской улыбкой Белый. С него как с гуся вода. Он взглянул на Варю,перевел взгляд на Борьку и бодро так произнес: – Ну, вы тут поболтайте пока, амы с Дашей потанцуем.

Решив, что его стратегическая задача выполнена, Белый увелДашу танцевать.

Что Варе оставалось делать? Не устраивать же сцену на глазаху всех! Не обвинять подружку в предательстве! И вообще рано или поздно этодолжно было случиться. Сколько можно избегать друг друга? Варя покосилась наБорю. Сердце билось медленно-медленно… Это раньше оно выпрыгивало из груди,стоило Варе оказаться рядом с Борей, а теперь ему словно было лень гонять повенам кровь.

– Варь, давай поговорим.

– Давай, – безлико отозвалась она, тыча ложку вмороженое и устраивая из него кашу. – Ты же за этим сюда пришел.

– Ты можешь этого не делать? – раздался егораздраженный голос.

– Хорошо! – Варя резко отодвинула от себявазочку. – Я тебя слушаю.

Он помолчал, собираясь с мыслями, а потом произнес такое,чего Варя никак не ожидала услышать:

– Знаешь, я многое понял за эти дни. В общем, если невозражаешь, давай попробуем начать все сначала. Как будто ничего не было.

Она растерянно взглянула на Борю:

– Но ведь я же неисправимая мечтательница.

– Это лучшее, что в тебе есть, – поспешил сказатьон.

– Две недели назад ты так не думал, – напомнилаона.

– Мне не нужно было так говорить в тот день. Я совершилошибку. Наверное, я растерялся, потому что мне тоже было нелегко. Я не знал,как себя вести…

– А теперь знаешь? – удивленно перебила Варя.

– Да. Теперь знаю. Я понял одну простую вещь. Безтаких, как ты, мир станет серым и пресным, в нем будет скучно жить. Я все времяпытался выдать твои достоинства за недостатки. Больше этого не случится.Обещаю. Ты можешь меня простить?

Варя на миг задумалась, прислушиваясь к своим чувствам, иответила медленно и взвешенно, глядя ему в глаза:

– Да. Могу.

Борис шумно вздохнул, его напряженное лицо осветилосьулыбкой.

– Значит, мы все уладили и… – заметив ее медленноепокачивание головой и плотно сжатые губы, он осекся: – Что-то еще?

– Да, – произнесла Варя.

– Что?

– Как быть с Аленой?

– Ну при чем здесь она? – выкрикнул Борис. –Я говорю о нас с тобой!

– А думаешь о ней! – Варя тоже не выдержала,повысила голос. – Может, скажешь, что ты ее не вспоминаешь? Не сравниваешьее и меня? Вот видишь, молчишь, – укорила она, хотя и не хотела этогоделать.

– Не по той причине, по которой ты думаешь. Я просто незнаю, как тебя убедить, что все это ушло и уже не вернется.

– Но мне-то от этого не легче! Неужели ты не понимаешь,что я все время буду думать, что она между нами, что нас трое.

– Хорошо. Допустим. Но тогда скажи, что я долженсделать, чтобы ты перестала так думать?

Варя молча посмотрела ему в глаза. Ей вдруг пришло в голову,что с этим ничего нельзя поделать. Это как паранойя. Будет преследовать тебя,пока не излечишься с помощью какого-нибудь лекарства, или стресса, или ещечего-нибудь сильнодействующего. С непослушных губ сорвалось признание: