Развернувшись, она едва на закричала от неожиданности – прямо перед ней стоял Василий. Выдохнув, она села на лавочку. Призрак покорно стоял рядом, и девушка обратила внимание, что выглядит он не ахти. Набрякшие черные мешки под глазами, глубокие морщины. И без того бледная кожа Василия истончилась и стала почти прозрачной, словно он постепенно растворялся в воздухе. На этот раз навсегда и безвозратно.

– Опять ты? – угрюмо поинтересовалась Катя. – Когда вы все оставите меня в покое?

– Ты в порядке? – тихо спросил Василий и глубоко вздохнул. – Это хорошо. Знаешь, Кать, тот дом… Он ведь очень жуткий. Но я сейчас о другом.

– Извини, Вася, не до тебя, – хмуро ответила Катя.

– Слушай, – взмолился он. – Отправь меня отсюда. Богом прошу тебя! Я одноклассников видел! Представляешь, у Кольки двойня родилась! Они пьянку закатили по этому поводу… Саня под гитару пел! Правда, фальшиво, но с душой… Девчонки дурные такие… веселые…

Глаза Василия мечтательно закатились, будто он мысленно перенесся на вечеринку.

– А Алиска моя самая красивая, – вновь заговорил он. – И вот, без мужика теперь. Знаешь, Кать, меня такая тоска взяла… Как я жил?

Призрак с невыносимой печалью покачал головой.

– Плохо я жил, – подытожил он еще тише. – И сейчас пытаюсь за вот это все зацепиться тут… А смысл? Смысл, Кать?! Ничего ведь не исправишь! Прошу тебя, отправь меня отсюда, Кать!

– Меня бы кто отправил, – устало произнесла она. – Надо попробовать еще раз со следаком поговорить… Он должен помочь.

– Ты бы, Катюнь, на него особо не надеялась, – осторожно проговорил Василий.

– Это еще почему?

– Он не такой добренький, как тебе кажется, – с грустью в голосе промолвил фантом, и контуры его бесплотного тела начали подрагивать, как пламя свечи на сквозняке.

Катя уставилась на Василия. Потрясение на лице девушки сменилось подозрением:

– А ты откуда знаешь?

– Да так, ходят тут у нас слухи, – обиделся Василий. – Я что, врать тебе буду?

Некоторое время они молчали, затем Василий неожиданно предложил:

– Кать, может, через окно попробуешь? Решеток нет, а ты худенькая.

Катя медленно встала со скамейки, с сомнением глядя на небольшое окошко над шкафчиками.

* * *

– Не люблю я морги, – признался Антон, едва поспевая за Капковым по узкому коридору, освещаемому флуоресцентными лампами. – Один запах чего стоит… Глядишь на эти морозильники со скрюченными телами и думаешь – вот, блин, все там будем…

– Что ж тогда в следаки пошел? – резонно полюбопытствовал Семен, быстро шагая вперед. – Морг есть морг. Необходимая составяющая нашей работы. Здесь тебе не гербарии в альбомы клеить, дружок…

– Ладно, я привык, – усмехнулся Антон. – Но все равно как-то не по себе…

Они свернули направо, прошли еще пару десятков метров, после чего Капков, постучавшись, приоткрыл железную дверь секционного блока:

– Егорыч?

Наружу выглянул судебный эксперт:

– Еще раз приветствую, Семен Николаевич. Антон, привет.

Морозов кивнул, а Капков сказал:

– Где она?

Судмедэксперт сделал жест рукой, призывая следовать за ним.

Вскоре они оказались у секционного стола, на котором лежал труп девушки, обнаруженной на заброшенном комбинате.

Взгляд Антона наткнулся на медицинскую пилу, к зубьям которой прилипло немного волос, и он плотно сжал губы, стараясь больше не смотреть в эту сторону. Как и на эмалированную миску, в которой лежал срез черепа убитой.

– Ну? – поторопил эксперта Капков.

Тот протянул следователю стопку бумаг, скрепленных степлером.

– Собственно, вот…

Семен отмахнулся, словно эксперт предлагал ему протухшую колбасу:

– Что «вот»? Хирург, не томи, прошу, времени в обрез. Давай своими словами.

Хирург откашлялся, словно не был готов устно отвечать на вопросы.

– Ну что… смертельное ранение в шею. Орудие убийства – острый предмет, нож или скальпель. Тело погибшей мумифицировалось, признаки разложения минимальны…

– А почему оно высохло? – задал вопрос Семен.

– Хорошие условия содержания, так сказать, – объяснил эксперт. – Сухо, прохладно, сосновые опилки…

Капков осторожно склонился над погибшей. Содранная со вскрытого черепа кожа, словно пергаментная маска, закрывала лицо усохшей мумии.

– Как вы уже знаете, это женщина, – продолжил Хирург. – Примерно от 18 до 30 лет. Рост – выше среднего, около метра семидесяти – семидесяти трех.

– Почти как у буйной нашей, – вставил Антон.

– …других повреждений при исследовании не обнаружено, – монотонно вещал эксперт. – Следов секусуального насилия также не выявлено, но здесь однозначно сказать нельзя, учитывая, сколько времени прошло с момента наступления смерти.

– Когда наступила смерть? – спросил Капков напряженно.

Эксперт пожал плечами.

– Трудно сказать однозначно, мумификация ведь полностью завершилась. Но я так полагаю, порядка двух лет она там точно провела.

Антон посмотрел на Семена:

– Может быть, ее сестра-близнец потому и не заходила в социальные сети? И все это время лежала себе тихонько в вентиляции с перерезанным горлом?

Капков ничего не ответил, задумчиво разглядывая труп.

Хирург снова кашлянул, словно желая привлечь внимание следователей:

– Если есть живой близнец умершей, то ДНК у них практически идентичны… Ко всему прочему, рентгеновское исследование также дает достаточно точную идентификацию. Но лучше все-таки провести ДНК-анализ. И, кстати, необязательно брать для этого кровь. Это могут быть волос, слюна, ну и…

– Я в курсе, – прервал эксперта Семен и повернулся к Антону:

– Пойду навещу ее.

– Я тоже, – подумав, сказал Морозов.

– Егорыч, спасибо, – поблагодарил на прощание Капков. – С меня причитается.

Эксперт проводил их взглядом и направился к умывальнику.

– Ты что, действительно допускаешь, что это могла быть сестра нашей подопечной? – спросил Капков.

– Семен, ты же сам меня учил, что нужно рассматривать все версии, – сказал Антон. – Даже самые невероятные и нелогичные.

– Тогда зачем она сама привела нас к трупу? Не вяжется что-то.

Морозов молча покрутил у виска пальцем. Капков искоса взглянул на следователя, но ничего не сказал.

Так же молча они поднялись на второй этаж, остановившись возле раздевалки.

– Она, наверное, проголодалась, – сказал Капков, глядя, как Антон засовывает ключ в замочную скважину.