Инару его вспышка гнева совсем не впечатлила, она лишь пожала плечами и повторила свой вердикт:

— Вы и вчера больны не были.

Андриан шумно выдохнул и не стал с ней спорить. Доказывать что-то этой упёртой бестии теперь казалось ему бесполезной затеей, но Розалин не смаковала свою победу, а смотрела на него серьёзно и задумчиво.

— Вам бы присесть, Ваша Светлость, — посоветовала она, и Андриан молча опустился рядом с ней на кровать. — Скажите, у вас много врагов?

Вопрос повис в воздухе и подступил к горлу Андриана дурнотой. Много ли у него было врагов? Достаточно. И их ненависти к нему хватило, чтобы подстроить гибель его семьи.

— Ты можешь прямо сказать, в чём дело? — Перечислять ей своих недругов он не собирался.

— То, чем вы мучились вчера ночью, не болезнь, а скверна. Вам помог не дар инары, а… — Она замолкла и, глубоко вздохнув, посмотрела Андриану в глаза, решительно и в то же время испуганно. — Случилось странное, и вам это не понравится. Мне и самой это не нравится. Вы же знаете, кто такие элимы?

Андриан кивнул.

— Да, это служители источника Сатрэм. Но при чём тут они и какая-то скверна?

— Думаю, на вас было проклятье. И я не уверена, что смогла его снять, меня никто этому не учил… — Она задумчиво посмотрела на свою левую руку. — Может, мне вообще всё это показалось.

Сначала её слова — лёгкие, почти невесомые — едва коснулись сознания Андриана, но постепенно их смысл обретал форму и тяжелел, пока не превратился в неподъёмные гири, придавившие герцога к кровати.

— Магов почти не осталось, а те, что есть, и вправду чернокнижники, — произнёс он вдумчиво, взвешивая эти слова и примеряясь к ним, пытаясь понять, как поступить дальше. — Ты говоришь, что в тебе есть кровь элимов, я правильно тебя услышал?

— Я этого не говорила, — ответила Розалин, опуская глаза. — Я вообще ничего такого не говорила. Но вашу болезнь я сумела вчера излечить не целительной, а очистительной магией. Сама не знаю, как такое возможно. Она во мне никогда не проявлялась, и мои родители… моя мама, она самая обычная, простая крестьянка.

— А отец? — Андриан, хоть и родился на севере, но прекрасно знал, что элимы прямые потомки первых магов Южного источника и их дар передаётся только по наследству и никак иначе.

Розалин пожала плечами, и этого было достаточно, чтобы понять: родного отца она не видела ни разу.

— Ты только не обижайся, но либо ты врёшь, либо твоя мать притворяется. Как обычная крестьянка может родить ребёнка с магией элимов? Сомневаюсь, что твоего отца она встретила в деревне. Да будь она крестьянкой, он бы на неё и не посмотрел!

Розалин фыркнула и покосилась на него недовольно, в её взгляде было столько осуждения и укора, что герцогу пришлось отвести глаза. Вот вроде она и не произнесла ни слова, а он будто слышал: «Тогда что же вы заглядываетесь на меня? Я тоже обычная простолюдинка». И так его озадачил её немой вопрос, что ему и самому стало любопытно.

— Обычная, да необычная, — прошептал он себе под нос, после затянувшейся паузы. — И что делать будем?

Розалин усмехнулась, беззлобно и обречённо.

— И это вы спрашиваете у пленницы? Сами привезли, сами теперь и исправляйте. Но только полгода, Ваша Светлость, очень долгий срок. Надеюсь, и вы теперь понимаете.

Да, теперь понимал и Андриан. Инаре, связанной с Сатрэм, пречистым источником, на Северной, осквернённой, половине Кресанта оставаться было непросто. Стоило бояться не только раскрытия её дара, но и постоянного воздействие источника Нотрэм. Из-за него способности инары рано или поздно начали бы слабеть. Хотя случиться это могло спустя не один год. Что же касалось элимов — они к границе с севером даже не приближались, как и северные чернокнижники — к границе с югом.

Сатрэм и Нотрэм — два противоборствующих источника Кресанта — когда-то были равны по силе и магии. Но после нарушения магического баланса Северный источник Нотрэм начал собирать скверну, и его магия стала нечиста. Сатрэм же наоборот вытолкнул всю скверну с Южной половины, очистился сам и наделил магией очищения своих служителей.

Но даже это противоборство подходило к концу — источники иссыхали, магия безвозвратно уходила с Кресанта.

— Зимой ехать опасно, дороги заметает и море неспокойное, — сказал Андриан после нескольких минут раздумий. — Тебе правда лучше дождаться весны… Весной в Тэнае очень красиво.

— Полгода — это много, — в очередной раз повторила Розалин.

— Полгода — это всего шесть месяцев. И если что-то пойдёт не так, я, Андриан Фриоро, даю слово отправить тебя обратно на юг.

Розалин вздохнула и покачала головой.

— Мы даже не знаем, что именно может пойти не так. Вы не должны были привозить меня, — в её словах было столько укора, что Андриан почувствовал себя преступником.

— Но я это уже сделал и у меня была веская причина! Я… — Он покосился на неё и произнёс слова, которых и сам от себя не ожидал, — Я прошу у тебя прощения. — Он протянул ей руку. — Ну, что? Мир?

— Лучше бы вы у пострадавших в войне каринэйцев попросили прощение, — сказала инара беззлобно и протянула Андриану руку. Прикосновение обожгло её, напоминая о прошлой ночи, и она ощутила, как румянец вновь прилил к её щекам. — То, что вы сделали вчера ночью… Не делайте так больше, пожалуйста.

— Как? — Андриан лукаво улыбнулся. — Ах, ты об этом? — Он легонько потянул её руку на себя и приложил тыльную сторону её ладони к губам, не отпуская так долго, что Розалин начала нервничать.

— Вы неисправимы! — Она с усилием освободила свою руку и отсела от Андриана чуть дальше, но он в ответ лишь пожал плечами и улыбнулся.

— Нужно было чем-то скрепить наш мирный договор. Тем более на юге так демонстрируют своё почтение, разве нет? — Лукавый огонёк в его глазах разгорался всё ярче.

— Они подносят мою ладонь ко лбу, а не… к губам, — Розалин отвернулась, демонстрируя обиду, но на самом деле пыталась скрыть своё смущение. Андриан переступил границы приличия и явно понимал это, но предпочитал делать вид, что ничего особенного не случилось.

— Что ж, очень зря. Я бы на их месте пересмотрел традиции. Розалин, — он осторожно положил руку ей на плечо, и она, вздрогнув, повернулась, — я выясню, кто замешан в поджогах ваших деревень и нападении на мирных жителей. Но война — это война. К сожалению, такое случается. Мне бы не хотелось из-за этого становиться в твоих глазах чудовищем.

— А разве вам не должно быть безразлично, кем вы выглядите в моих глазах? — Его поведение казалось ей всё более странным. Розалин уже не знала, где правда, а где её ошибочные о нём суждения. Он совершил немало проступков, и её нахождение в этом замке тому свидетельство. Но, имея над ней полную власть, он предпочёл договориться с ней мирно. Это заставило её усомниться, пусть и всего на мгновение, в своей правоте на его счёт.