Вот прям взяло и вымело.

Пациентов – аккуратно вынесло на кроватях, а сочувствующих – кувырком.

В помещении остались лишь я, Валентайн и девушка с разодранным животом и тающим шансом на спасение.

– Николетта? – неуверенно произнес темный, но я уже его не слышала. Я закрыла глаза и погрузилась в магию. Потребовался поток такой силы, что даже сквозь прикрытые веки пробивалось зеленое сияние.

Острые как бритва когти вспороли живот, задели кишки и требуху и, кажется, даже царапнули по позвоночнику. Не знаю, что за дар у близняшек, но в живучести ей не отказать. Магия звенела, магия кричала, магия лилась. Зализывая раны, очищая кровь, сращивая ткани.

Еще и еще.

Еще и еще.

Я чувствовала, как дрожат ноги, как от напряжения скрючивало пальцы, но не могла остановиться.

Не имела права.

По моим ощущениям, прошло не меньше часа, прежде чем я рухнула на приятно холодный пол без сил. На койке мирно посапывала вполне себе живая близняшка. Ее еще, правда, придется с неделю на ноги ставить, но жить будет. Даже рожать будет, чем я особенно гордилась. Чувство удовлетворения от выполненной работы было приятным и усыпляющим.

Впрочем, подремать мне не дали.

– Отпусти, – вяло возмутилась я.

– Всенепременно, – отозвался маг, прижав к себе покрепче. – Как только до комнаты донесу, так сразу.

– Это неприлично, – буркнула я, уткнувшись носом в его китель. От него пахло табачным цветом, усталостью и почему-то костром.

– Никто не узнает, – заверил Валентайн.

Ну, это он, конечно, сильно поднаврал. Узнали все. Во-первых, потому что дверь лазарета подпирал весь отряд Валентайна. Во-вторых, потому что близняшка Эмми вопила о кончине близняшки Элли так, что в половине замка вышибло окна. Дар у сестричек оказался голосистый. Себя они поэтично называли сиренами, в народе таких, как они, бесхитростно именовали банши.

В общем, когда на следующее утро я зашла в столовую, у темных чуть ли не истерика случилась вместе с эпилептическим припадком. Мне рукоплескали решительно все. Даже те, кто в процессе аплодисментов плевал себе под ноги.

– Ты говорил, что никто не узнает, – прошипела я, садясь за столик к Валентайну и его команде.

– А ты думаешь, они так искренне рады тому, что я потаскал тебя на руках? – приподнял брови маг.

Я раздраженно передернула плечами и принялась ковыряться в тарелке. Нужно было хорошо есть, чтобы восполнить резерв, но эта каша с мясом уже стояла поперек горла. Хоть бы какой листик салата!

– Николетта, у сообщества темных магов возник к тебе закономерный вопрос, – произнес Валентайн, после непродолжительного молчания.

Я подняла взгляд на парня и поняла, что весь наш стол смотрит на меня. И смотрит как-то странно.

Парень помолчал, то ли подбирая слова, то ли нагнетая атмосферу.

– Целители умеют воскрешать? – наконец, спросил он.

Я, конечно, ожидала странного вопроса, но не настолько же!

– Нет, конечно, что за чушь! – фыркнула я. – Просто наш дар позволяет кое-что побольше. Мозг живет без нормального кровообращения не больше 6 минут. У целителя есть шанс успеть. У лекаря – нет.

Парень кивнул, а присутствующие заметно помрачнели. Настала моя очередь задавать дурацкие вопросы.

– Что случилось вчера?

Валентайн скривился.

– Да как обычно. Ночь, туман и какая-то дрянь пыталась перекусить каменный мост.

– Ого.

Я помолчала, побарабанив пальцами по столу. Мне не нравилось почти каждое слово в этой фразе. Особенно про перекусить каменный мост.

– Часто у вас так?

Валентайн не ответил, закидывая в себя безвкусную пищу.

– Бывает, – пожал плечами Аларик.

– Большие потери?

Темный паладин хмыкнул:

– Как думаешь, большие ли потери, если боевой факультет несет дежурство наравне со стражей замка?

Никак я об этом не думала, если честно. Более того, мне это даже странным не показалось. Мало ли какие тут у темных магов развлечения, может, у них национальная традиция развлечение такая – охотиться на живность Туманных чащ.

– В следующий раз я могу не успеть, – нахмурилась я.

– Все это понимают, Николетта, – спокойно сказал Аларик.

И мне совершенно не понравилось его спокойствие.

– Почему… – я запнулась, пытаясь втиснуть в слова свои мысли.

Почему у вас нет нормальных лекарей? Почему нет нормальных войск? Почему нет нормального здания академии?

Потому что вы – темные маги, и весь мир вас все еще ненавидит, хотя отчаянно в вас нуждается. И это омерзительно.

Всю следующую неделю я ходила в мрачной задумчивости. Ежедневное посещение лазарета и чтение философских трактатов настроения мне не улучшали. В основном, потому что благодаря им я стала лучше понимать темных магов.

И я не была в большом восторге от этого нового знания.

В общем, когда Элли выпустили из лазарета, в голове моей созрело судьбоносное и совершенно безрассудное предложение.

– В какой комнате живет Валентайн? – спросила я вечером у Анны, поразив ту до глубины души.

– А тебе зачем? – подозрительно спросила соседка.

– Поговорить хочу.

– «Поговорить»… – хмыкнула Анна.

– Прекрати, – раздраженно проговорила я. – Ты не хуже меня знаешь, что твой брат помолвлен.

– Почти помолвлен, – поправила Анна с поистине хищной улыбкой.

– Сути не меняет и к сути не относится, – отрезала я. – Так где он живет?

Девушка пожевала губами, размышляя, делиться ли со мной этой сокровенной тайной века или нет, но все же решилась.

– Комната 19. Но я бы на твоем месте туда не ходила.

– Меня его подружки не интересуют, – сухо заметила я. – Чисто деловой разговор.

– Ах, если бы подружки… – пробормотала Анна.

Я сделала вид, что не услышала этого, и решительно отправилась к темному магу в лапы. Тьфу, на конструктивный диалог.

На мой короткий и требовательный стук дверь быстро распахнулась. Встречали меня полотенце на бедрах, голый торс, капающая на пол вода с густых золотых волос и искреннее изумление на лице Валентайна.

– Привет… – пискнула я, предательски краснея.

– Привет, – скрестил руки на груди демонолог, ничуть не смутившись.

– Кто там? – из комнаты высунулась взлохмаченная голова Аларика. Парень посмотрел на нас и издал глубокомысленное: – О…