Мы помолчали. Вода с Валентайна капала, я краснела, Аларик скалился.

– Ну я это… – паладин покосился на друга, – пойду, пожалуй.

– Куда? – не поняла я.

– Погулять, – широко улыбнулся Аларик.

– Ночью?

– Самое время!

– Так. – я скрестила руки на груди. – Даже не вздумай. Я здесь по делу.

– Я так и понял, – кивнул паладин. – Вон Валентайн изо всех сил уже готов этим делом заняться.

– Аларик! – воскликнула я.

– Да все, все... – парень поднял руки в беззащитном жесте и добавил: – Ухожу, ухожу.

Тут мое терпение лопнуло окончательно. Нет, я к ним с деловым предложением, а они издеваются!

Я развернулась и направилась к себе в комнату, рассерженно стуча каблучками по каменному полу. Анна встретила меня понимающим хмыканьем, но, как воспитанная девушка, от комментариев воздержалась.

А спустя четверть часа в дверь вежливо постучали.

– К тебе, – не отрываясь от начертания каких-то пентаграмм в тетрадке, заметила Анна.

– Угу, – согласилась я, продолжая прогрызаться через философский трактат.

И никто не поднялся со стула. В дверь еще раз вежливо постучали. У Анны дрогнуло писчее стило, и она выдернула лист.

– Все еще к тебе, – сказала соседка, начав чертить заново.

– Угу, – не стала спорить я.

Мы еще немного посидели. Когда в третий раз постучали вежливо, но крайне настойчиво, и у Анны в очередной раз не вышла пентаграмма, она зло выдрала лист и изорвала его на крошечные кусочки. Молча встала и рывком открыла дверь.

– Ну? – рявкнула она.

– Привет, сестренка, – донесся миролюбивый голос Валентайна. – Как дела?

– Как тьма светла, – огрызнулась Анна. – Чего тебе?

– Мне бы Николетту.

– Ее нет.

– Как это нет? – обалдел парень. – Вон же она, я вижу кусочек платья.

– Тебе кажется, – обрубила она и захлопнула дверь.

– Эй! – донеслось из коридора, а рассерженная Анна вернулась в комнату и обратилась ко мне:

– Если он еще раз постучит, я натравлю на тебя суетолога, и он будет наводить суету всю ночь.

– Это шантаж, – вяло возмутилась я.

– Я темная, мне можно.

Пришлось горестно вздохнуть и открывать медитативно стучащему в дверь Валентайну.

– Привет! – жизнерадостно поздоровался он.

– Привет, – сухо ответила я.

– Ты приходила, – напомнил парень.

– Угу, – согласилась я. Действительно же приходила, не поспоришь.

– По какому-то делу, – напомнил маг, и я снова с ним согласилась:

– Угу.

– Ладно, мне действительно немного стыдно, – изволил покаяться Валентайн.

Я помолчала, парень помолчал, помолчали любопытные уши, приложившиеся к щелям в дверных проемах соседских комнат.

– И я проведу с Алариком разъяснительную беседу, – добавил Валентайн.

– Угу, – ответила я, напоминая себе полуночную сову.

– Со мной разъяснительную беседу можешь провести ты, – предложил темный, заставив меня потерять свой грозный вид и тихонько фыркнуть.

– Вот видишь, ты уже улыбаешься, а это половина успеха, – уверенно заявил Валентайн.

– У меня нет сил с тобой препираться, поэтому перейдем к сути, – отрезала я пустую болтовню.

– Хорошо, – легко согласился темный маг. – Прогуляемся?

Я кивнула, и мы пошли по коридору во двор. Несинхронное хлопанье дверей подслушивающих студентов сопровождало нас до самой лестницы.

На улице был неприятный сумрак, время куриной слепоты. Я зябко поежилась – в горах температура прыгала сильнее. Валентайн накинул мне на плечи свой пиджак, в который я могла завернуться, как в плед, и подвел меня к покосившейся беседке, увитой давно высохшим плющом. Мы не стали заходить внутрь, хотя я с удивлением отметила идеальную чистоту в столь неопрятном месте.

– Я знаю, как уменьшить количество потерь и необратимых ранений на ближайший год.

Глаза мага хищно вспыхнули в сумерках, он даже подался чуть вперед.

– Мне нужно нести дозор вместе с вами.

– Исключено, – не раздумывая ответил Валентайн.

– Почему это? – возмутилась я.

– Ты – маленький безобидный целитель. Тебе не место в дозоре.

Уже не знаю в какой раз в жизни я повторила эту фразу:

– Целитель не безобидный маг.

– Против других магов – может быть. Против ожившей зубастой флоры и выбирающейся поздороваться с белым светом фауны туманов у тебя нет никаких шансов.

А то я не знаю. Но кто сказал, что маленький безобидный целитель будет кидаться на врага с бинтами наперевес.

– Я буду сидеть по эту сторону стены, – терпеливо принялась объяснять я. – В каком-нибудь оборудованном под нужды лекаря закутке. Буду защищена и рядом. Это лучше, чем бегать туда-сюда по замку.

– Категорическое нет, – Валентайн был непреклонен.

– Я не собираюсь спрашивать твоего разрешения! – возмутилась я. – Ты или поможешь сам, или я пойду к ректору!

– Ты не можешь спасти всех, Николетта, – строго проговорил темный маг.

– Но я должна постараться, – уверенно возразила я. – К тому же это половина предложения.

– И какая же вторая? – приподняв бровь, спросил Валентайн.

– Я буду обучать студентов, несущих дозор, основам лекарского искусства.

– Но ты целитель, – не понял парень.

– Целитель – это дар, но базовое образование у всех лекарское. Иначе как бы мы знали, что исцелять?

– Это кажется разумным, – медленно проговорил Валентайн.

– Естественно, – раздраженно сказала я. – Но обучить можно не всех, и лекарь не заменит целителя. И пока нет хорошей замены, я должна быть максимально близко к зоне опасности.

– Это исключено, – уверенно проговорил Валентайн. – Тебе придется жить в казарме постоянно, дозор несут каждую ночь.

– Какое-то время, – согласилась я. – Но ненадолго. Основы лекарства не такой обширный предмет.

– Курсы молодого лекаря – хорошо. Но на этом все.

Валентайн развернулся, обозначив, что разговор окончен. И я решилась на запрещенный, но действенный прием:

– Сколько вы уже похоронили, Валентайн? Сколько еще похороните, пока темные и светлые не договорятся о нормальном сотрудничестве? Ты готов терять близких? А ректор?