– Нет-нет, сумма вовсе не такая большая! – с трудом выдавил он из себя и широко раскрыл рот, пытаясь решить, что же еще сказать.

Эту часть он не отрепетировал заранее. Уркхарт отвернулся от него и знаком показал бармену, чтобы тот принес еще две порции коньяка. Потом спокойно посмотрел на О’Нила, все тело которого подергивалось, точно он превратился в муху, попавшую в лапы к пауку. Главный Кнут натянул шелковую нить сильнее.

– Роджер, с сентября прошлого года вы затребовали у агентства ровно двадцать две тысячи триста фунтов на расходы, причем практически не давая отчета в том, на что они ушли. То, что вначале было относительно небольшими суммами, в последнее время превратилось в четыре тысячи фунтов в месяц. Даже во время избирательной кампании такого количества ужинов и приглашений на пару стаканчиков спиртного не бывает.

– Уверяю вас, Фрэнсис, все мои расходы абсолютно законны! – О’Нил уже почти перестал задыхаться.

Когда бармен поставил на стол бокалы, Уркхарт пошел в наступление, чтобы связать свою жертву последней смертоносной нитью.

– А я хочу заверить вас, что знаю, на что вы тратите деньги, – тихо сказал он и сделал глоток коньяка.

Его жертва сидела неподвижно, не в силах пошевелиться.

– Роджер, я – Главный Кнут и по долгу службы вынужден заниматься самыми разнообразными проблемами, какие только могут возникнуть у человека. Вам известно, что за последние два года мне приходилось сталкиваться с семейным насилием, изменами, подлогами, психическими расстройствами… Был даже один случай инцеста. Нет, всё в порядке – разумеется, мы не позволили этому человеку принять участие в перевыборах. Но мы считаем, что поднимать шумиху по такому поводу неконструктивно. Вот почему никто никогда не узнает о подобных вещах. Инцест, естественно, стоит особняком, но в остальном мы, как правило, не занимаемся воспитанием наших соратников. Я считаю, что каждый человек имеет право на одну слабость – до тех пор, пока та остается тайной.

Он немного помолчал и продолжал:

– Должен вам сказать, что один из моих Младших Кнутов – врач. Я назначил его специально, чтобы он помогал мне отслеживать признаки чрезмерного напряжения у наших людей, и у нас огромный опыт в этом вопросе. В конце концов, нам приходится присматривать более чем за тремястами членами парламента, и все они находятся под постоянным прессингом. Вы будете удивлены, если я открою вам, какое количество из них прибегает к наркотикам. Специалисты говорят, что около десяти процентов всего населения, в число которых входят и члены парламента, психологически и физиологически склонны к наркомании того или иного рода. Это не их вина, просто они такими родились, и им гораздо труднее, чем остальным, сражаться с соблазнами вроде спиртного, наркотиков и всего прочего. У нас есть очень симпатичная и закрытая от посторонних глаз ферма в пригороде Дувра, куда мы отправляем их на лечение, иногда на несколько месяцев. Большинство из них полностью пришли в норму и вернулись в политику.

Он снова помолчал, повертел бокал в руке и сделал небольшой глоток, продолжая внимательно наблюдать за О’Нилом.

– Главное – начать действовать на самой ранней стадии, Роджер. Вот почему мы так серьезно относимся к наркотикам. Например, таким как кокаин. В последнее время он превратился в настоящую и чрезвычайно серьезную проблему. Мне говорили, что принимать его стало модно – уж не знаю, как такое может быть – и что его легко купить. А вам известно, что от него могут полностью сгнить носовые перегородки, если, конечно, позволить ему это сделать? Забавный наркотик. Возбуждение наступает мгновенно, и у людей возникает ощущение, что их мозг и органы чувств в состоянии сделать работу пяти часов за пять минут. Будто бы он превращает умного человека в гениального. Жаль, что к нему так быстро наступает привыкание…

Он помолчал еще мгновение и добавил:

– И о том, что он такой дорогой, нам тоже известно.

Уркхарт ни на мгновение не отвел глаз от О’Нила во время своей речи: он находил изысканное, почти непреодолимое удовольствие в страдании своего собеседника, которое отнимало у того силы. Если у него и были сомнения насчет диагноза, который следовало поставить Роджеру, то теперь дрожащие руки и безмолвно открывающийся и закрывающийся рот полностью их прогнали. Когда О’Нил наконец сумел заговорить, его голос напоминал жалобное блеянье.

– О чем это вы? Я не наркоман. Я не принимаю наркотики!

– Разумеется нет, Роджер, – успокаивающе сказал политик. – Но вы должны согласиться, что кое-кто может прий-ти к самым неприятным предположениям, касающимся вас. А вам наверняка известно, что премьер-министр в его нынешнем настроении совершенно не склонен рисковать без причины. Прошу, поверьте мне, речь ни в коем случае не идет о вынесении приговора без суда; просто никто не хочет проблем и ненужного риска.

– Премьер-министр никогда в это не поверит! – взвизгнул О’Нил, как будто его атаковал разъяренный бык.

– Боюсь, председатель партии не продемонстрировал понимания в тех случаях, когда выяснялось, что кто-то из членов парламента принимает наркотики. Разумеется, он ничего не знает, но мне кажется, миляга лорд Уильямс не слишком вас жалует… Впрочем, не волнуйтесь, Роджер, я заверил премьер-министра, что с вами все в полном порядке. Вам нечего бояться. По крайней мере, до тех пор, пока я на вашей стороне.

Уркхарт отлично знал про паранойю, свойственную тем, кто принимает кокаин, и про то, какое впечатление произведет на взвинченные нервы О’Нила придуманная история про нелюбовь к нему председателя. А еще ему было известно, что паранойя идет рука об руку с желанием прославиться и что добиться своей цели Роджер мог только благодаря своим связям в мире политики и постоянной поддержке премьер-министра. Лишиться ее стало бы для него равносильно вселенской катастрофе.

«До тех пор, пока я на вашей стороне», – вертелось в голове О’Нила. Эти слова означали: «Одна ошибка, и ты мертвец». Он окончательно и бесповоротно запутался в паутине, а Уркхарт предлагал ему выход.

– Знаете, Роджер, на своем веку я видел достаточное количество людей, которых уничтожили сплетни, причем сплетни, основанные на косвенных уликах или неприкрытой зависти. Но вам и без меня известно, что коридоры Вестминстера могут стать смертельной ловушкой для менее удачливых, чем вы или я, людей. Это станет настоящей трагедией, если ваша карьера будет разрушена из-за враждебности Тедди Уильямса или если у кого-нибудь возникнут сомнения насчет ваших расходов – и сенной лихорадки.

– Что я должен сделать? – жалобным голосом спросил О’Нил.

– Вы оказались в очень непростом положении, особенно учитывая, что сейчас внутри правительства появились противоборствующие течения. Роджер, я хочу, чтобы вы мне доверяли. Вам нужен сильный друг во внутренних кругах партии, учитывая, что сейчас главная задача премьер-министра – спасти себя, и он не станет тратить время на спасение других.

Главный Кнут снова замолчал, наблюдая за тем, как его собеседник принялся ерзать на стуле.