казачьего полковника, и они интересуются купить оружие. Казаки люди — простые — живут с набегов или казеной зарплаты. Если денег не дадут, то придумай что-нибудь, хорошо?

Василий сначала кивнул, а потом, как одумался:

— Подожди, а ты?

— А я в поход. Как вернусь, поговорим.

Глава 7

Пластуны, или же пешие казаки редко появлялись во Владикавказе, больше служа на кордонной линии вместе с конными частями черноморских войск. Вооружались пластуны нарезными штуцерами. На вылазку Вадим раздал винтовки.

На тренировки ушел весь день. В поход вышли ближе к вечеру, прихватив Ахмета. Он служил проводником к аулу.

— Слушай, я тебе мамой клянусь, там тупик. Некуда Шамилю бежаааааааааать, — завопил Ахмет, когда Вадим схватил его за кожу на животе и потянул так, чтобы горец встал на носочки от боли, — все, все, все, понял! Понял! Есть, есть там тропинка, над обрывом, только отпусти.

Вадим отпустил и пошел к майору Мартынову в главу отряда, который вытянулся змеей по узкой горной дороге.

Николай Соломонович, к вам просьба, — отвлек Вадим майора, — для вас и ваших артиллеристов есть задача.

Он развернул на повозке карту и показал дорогу до небольшой площадки, через которую проходила тропинка от аула.

— Вот здесь сядете вы с орудием.

— С одним? Мы удержим? — засомневался Мартынов, — сколько пойдет горцев?

— Вы встанете так, чтобы испугать, а не перегородить полностью дорогу. Там пойдут только выжившие. Крыса, загнанная в угол, может укусить. Остальные орудия нам понадобятся для штурма.

— Ну хорошо, кого хоть ловить будем? Зачем вся секретность? И так близко к Владикавказу.

— Я не уверен, мы должны поймать двух полевых командиров, — пространно объяснил Вадим, — Ахмет пойдет с вами, он покажет тропинку.

К аулу выслали отряд пластунов, а майора с орудием и прикрытием отправили в засаду. Офицеры устроили совет на привале. Вадим открыл ящики с гранатами и похожие на чашки устройствами. Разведчики описали дома, которые заняли вооруженные горцы и дом. Где сидел кто-то важный судя по суете вокруг. Его решили не трогать, дать сбежать в ловушку, схватив после боя.

— Это братцы, чтобы гранаты в окна забрасывать, — пояснил Вадим оставшимся пластунам. У них главными служили опытные сержанты-урядники. Лермонтов держался со своими охотниками, которых стало правда даже больше после похода. Новые лица присоединились за наживой или славой. Егерь же попросился и был принят к ветеранам Вадима.

— Вашблогородие, а зачем тогда пушки? — Ефим засунул пару гранат за пояс и кивнул в сторону двух горных орудий.

— Гранатой дверь не выбить, — пояснил Вадим, — сейчас покажу, как стрелять.

Гранаты и гранатометы он придержал до последнего, чтобы лишнего не дошло до руководства раньше времени. Так-то казаки и так уже вовсю выпрашивали гранаты, но их у Вадима не было в достаточном для армии количестве. Это же расходник, грубо говоря, а цена кусалась.

Для стрельбы из гранатомета пластуны прикручивали к винтовкам ствол нарезной мортирке, в которую помещалась граната без чеки.

— Гранат много, если подойдем на триста шагов, то можно стрелять чуть задрав, — Вадим откинул на мортирке простой механический прицел, — успеете в бою попрактиковаться.

— Вашблогородь, разведчики вернулись, — доложил Егерь.

— Хорошо, значит, начинаем.

Аул состоял из крепких каменных домов, похожих на башни крепости с маленькими окнами-амбразурами. Никакой общей стены или ворот. Подул прохладный ночной ветер, поднявший облако пыли и понесший мусор над головами залегших пластунов. Пушки толкали вручную, кони могли поднять шум, поэтому их оставили раньше по дороге. На небе показалась луна, лучом пройдясь по хмурым лицам пластунов. Вадим стоял у ствола дерева, слившись с ним, и не дышал. Он вглядывался в свет в окнах, в мелькающих фигурах, вслушивался в доносившиеся с ветром одинокие фразы.

— Огонь, — прошептал Вадим и тронул за плечо командира орудия.

Дерево тряхнуло от выстрела. Рядом выстрелила вторая пушка, захлопали гранатометы.

Фугасный снаряд врезался в каменную стену дома, пробив ее, и взорвался внутри, повалив все здание. Второй снаряд залетел во двор и угодил в конюшню. Гранаты бились об оконные рамы, падали на крыши и взрывались. Больше всех повезло двум гранатометчикам, их снаряды залетели прямо в окна с горящим светом. Женские крики, мужская брань и разгорающийся пожар смешался в единую какофонию шумов. Ветер принес запах горящего дерева и соломы.

— Захарченко, на тебе штурм, — Вадим достал револьвер и поманил Лермонтова, — Мы с Михаилом Юрьевичем пойдем закрывать ловушку.

Пластуны под прикрытием орудий стреляли из винтовок во всех, кто выходил из домов с оружием. Разгорающийся огонь подсвечивал узкие улицы, на которых промелькнул отряд горцев. Они прикрывали собой мужчину в черном ночном халате.

— Вадим, вон они! — Лермонтов с револьвером и шашкой в руках повел людей в обход, чтобы не попасть под огонь своих же пушек. Вадим бежал следом, петляя между каменных улочек.

— Вашблогородие, подождите, — запыхтел Ефим с винтовкой в руках, он сразу отстал, потеряв Вадима из виду.

Сбоку раздалось ржание коня, из горящего сарая верхом выскочил горец. Он несся на Вадима, животное от боли не разбирало дороги и норовило наскочить на Вадима, который вжался в стену. Горец взмахнул шашкой, чтобы рубануть голову беспечному русскому, но металл наткнулся на руку и только порезал рукав. Вадимы выстрелил трижды, пока горец камнем не повис на беснующимся коне.

Вадим отстал от отряда Лермонтова и шел по следам во тьме. Хотя он знал, где горная тропинка, но идти до нее пришлось больше десяти минут. После резкого поворота показалась площадка, с одиноким сараем на самом краю обрыва и людьми в центре.

Высокий горец в белой черкеске бросил на землю тело молодого подпоручика лейб-гвардии Лермонтова с вывернутой вбок головой. Дыры от пуль на белой черкеске, горящие белым глаза у горца и тела охотников, заставили Вадим скрежетнуть зубами.

— И зачем? — Вадим сделал шаг, и его глаза тоже засветились.

Горец молча смерил незнакомца взглядом и не ответил. За его спиной стоял раненый в руку мужчина в ночном халате и молился.

— Что молчишь? — Вадим перешел на местный.

Тишина. Оппонент выжидал.

— Кто тебя послал? — Вадим подходил осторожно, спрашивая уже на турецком.

— Это не важно, — ответил горец и прыгнул, стараясь поймать Вадима в смертельные объятия. Прогремели выстрелы, Вадим высаживал выстрел за выстрелом врагу в живот. Анвар обнял Вадима, сжав руки в замок, и надавил со всей силы, пытаясь переломить врагу позвоночник. Его глаза загорелись ярким светом а по рукам пошли молнии. Вадим до хруста сжал зубы и улыбнулся. Боль, настоящая. Волосы встали дыбом и запахло жареным. Мундир обуглился, покрываясь дырами.

— Врешь, сабака, — Вадим