схватил горца за уши и со всей силы долбанул лбом по носу. Влажный хруст, и лицо горца покрывается серой коркой. Стоило ему только на секунду ослабить хватку, как Вадим вырвался и со всей силы ударил по животу, в место, куда разрядил револьвер. Серая корочка чешуйками осыпалась, открыв рану, похожую на треснувший панцирь.

Горец пнул Вадима, разрывая дистанцию и выигрывая время. Пока Вадим перекатывался, он заметил блеск ствола орудия, спрятанного в кустах. На краю площадки притаился майор Мартынов и медленно наводил пушку на дерущихся.

— Я его держу, а ты стреляй! — по-русски заорал Вадим и набросился на горца, за что сразу получил удар кулаком по скуле.

Горец поднял с земли камень и разбил его о подставленный локоть в пыль. Вадим заманивал врага под выстрел, пока не увидел взгляд Мартынова. Майор поймал его на прицел и поднес запал. Круглое ядро просвистело по воздуху быстрее, чем прогремел выстрел, и сбило Вадима с ног. Он пролетел с десяток метров, спиной разбив стену сарая. Когда облако пыли осело, показался Вадим, который лежал в обломках стены. На сером лице проступали черные вздутые вены, а изо рта шла вода и пар. Металлическое ядро всмятку раздавило живот и сломало нижние ребра. Вадим попытался что-то сказать, но только выплюнул больше воды, которая, комом застревала у него в горле.

— Мертвецам не нужны слова, — горец поднял Вадима за грудки и удар за ударом выбивал защитную оболочку с лица.

Мир вокруг закружился, Вадим чувствовал, как вкус дейтерия оседает на языке, пока его голову бьют наковальней. Ему в лицо доходило частое дыхание, упивающегося насилием человека. Через звон в ушах до Вадима донеслось:

— Простите, вашблогородие, не уберег! — горца со спины обхватил Ефим.

Тело старика затряслось от разряда. Маленькие молнии прошли от седых волос до морщинистых рук, и он выронил две чеки.

Парные взрывы слились в один. Сарай обвалился полностью, утягивая Вадима вместе с обломками на дно ущелья. Падая, Вадим увидел, что от места битвы в небо поднялся полупрозрачный силуэт одного денщика. А дальше тьма.

— Ты уверен, что этот монстр умер? — Шамиль подошел к Анвару, который стоял на краю обрыва и смотрел на горную речушку, впадающую в Терек. Лицо Анвара покрывали застрявшие в коже осколки от гранат, его руки бесконтрольно тряслись, как после шока.

— Должен, — Анвар развернулся в сторону Мартынова, который вышел из-за кустов, — что будем делать с ним?

— С собой заберем. Русские его точно раскроют.

* * *

Михаил вынес дверь ногой и ворвался в маленькую комнату. За перевернутым столом пряталась женщина в большом платке, она обхватила мальчика и плакала. Захарченко повел револьвером, проверяя нет ли еще кого, и тут у женщины из-под одежды блеснул металл. Она поняла, что Михаил заметил это, и закричала, вставая, но пуля в голову и грудь, опракинули женщину. Михаил выстрелил еще раз и вышел, оставив в комнате два тела.

На улицах аула затихла пальба. Пластуны зачищали дом за домом, закидывая гранаты или вступая врукопашную. Кровь смешивалась с пылью на улице, превращаясь в грязь.

К Захарченко подошел Егерь.

— Михаил Степанович, почти закончили.

— Отлично, но где черт возьми Вадим?

Егерь не смог ему ответить. Только как провидение с небес ударил луч луны и целенаправленно пошел от Михаила в сторону тропинки. Захарченко даже не стал поднимать голову, чтобы понять «кто» указывает ему путь, только отдал команду:

— Все за мной!

То, что они опоздали, стало понятно по количеству тел, которые лежали на площадке и по разрушенному сараю, большая часть которого обвалилась в ущелье.

Михаил закрыл лицо рукой. Он стоял над телом Ефима, у которого не было рук, а лицо покрывали следы как после удара молнией. На щеке старика осталась одинокая слеза, застрявшая в морщинках у глаз.

— Найдите Вадима! Живо! — закричал Захарченко и отвернулся. Ему пришлось закусить палец, чтобы не завыть от подступающего горя.

Совсем рядом лежал Лермонтов, в окружении мертвых охотников. Молодой офицер встретил смерть с кровожадным оскалом, разрядив револьвер во врага.

— Вашблогородие, нет Вадима, майора и проводника, — доложил Егерь.

— А еще, нет горцев, за которыми мы пришли, — Захарченко взял себя в руки. Чувства говорили ему броситься в погоню, но здравый смысл предупреждал этого не делать. То, что смогло справиться с засадой и Вадимом легко справится с пластунами.

— Пошли самого тихого человека, может он сможет, что найти, — скомандовал Захарченко и закурил, — какой же говённый день.

* * *

Вадим лежал на деревянной балке от крыши и его несло течением. Из-за тяжести он постоянно цеплялся ногами за дно и разворачивался головой в сторону течения, пока очередной камень не бил по балке.

Его долго несло на юг параллельно военной — грузинской дороге. Сколько точно Вадим так проплыл, сказать было сложно. Сил не хватало, чтобы одновременно восстанавливаться и думать, поэтому он впадал в своеобразную кому, выключаясь из реального мира.

В какой-то момент брусок застрял между двумя камнями, и Вадим просто лежал, омываемый бурным течением. Его рваный мундир промок, с ноги пропал сапог и где-то потерялся один из револьверов. В таком состоянии его нашла девочка, которая пошла к реке набрать воды.

— Мама! Мама! Здесь солдат! — грузинское наречие, вспомнил Вадиму и понял, что видит солнечное небо Земли. Он выжил.

10 августа 1841 года, село Паншети, грузинские княжества

Вадим сидел на кровати в простой рубахе и льняных брюках. Его щеки опали, сквозь рубаху просматривались острые углы ребер. Под рубаху было страшно смотреть. Тонкий слой кожи закрыл рану на животе, проблемой стала просвечивающая мешанина из внутренних органов. Когда его нашли в таком состоянии, то позвали батюшку, чтобы бедняга причастился, но к удивлению местных, Вадим пошел на поправку, и через неделю смог ходить.

— Я ухожу, — Вадим обратился к хозяину дома. Рослому мужчине с густыми бровями, плоским лицом и огромными руками крестьянина, — Спасибо.

— Ты же ничего не ел, а собираешься уходить, — грузин говорил на хорошем русском.

— Пора, — Вадим забрал из сундука в углу комнаты мундир, сломанные часы, револьвер и шашку. Одинокий сапог он выкинул и пошел босиком, оставив на сундуке железную монету.

Деревня стояла у военной — грузинской дороге, по которой каждый день ходили вооруженные караваны в обе стороны. Везли все, начиная от вин, заканчивая пушками, поэтому конвоиры внимательно осматривали любого, кто путешествовал в одиночку. Дезертиров, шпионов, да и простых бандитов хватало. Поэтому пара нанятых кавказцев, встретив на дороге одинокого мужчину с оружием и мундиром гвардейца под мышкой, решила задать вопросы. Для чего