Интуиция нашептывала мне, что, возможно, таких организаций и вовсе не существует, что Тобиас Хоторн придумал их ради своей головоломки, но короткий поиск в Сети быстро развенчал эту теорию. И «Институт Оллпорт», и «Камден-Хаус», и «Колинз-Уэй», и «Общество Рокуэй-Уотч» и впрямь были официально зарегистрированы как некоммерческие фонды. Но разобраться с каждым из них по отдельности оказалось сложнее.

«Институт Оллпорт» был исследовательским центром в Швейцарии. В нем проводились неврологические исследования памяти и деменции. Я пролистала список работников и прочла справку о каждом из сотрудников. Полистала новости о последних клинических испытаниях. Кратковременная потеря памяти. Деменция. Альцгеймер. Амнезия.

Тут я призадумалась. Это зацепка? Но на что она указывает? Посмотрела в окно, заметила на стекле отражение Джеймсона. Волосы у него вечно торчали во все стороны, и даже когда он пребывал в задумчивости, выражение лица нет-нет да менялось.

Когда я наконец сумела вновь сосредоточиться на дисплее телефона, я вбила в поиск новый запрос — уже не о благотворителях. Я попыталась воспроизвести по памяти слова, сказанные Грэйсоном Джеймсону в Фонде.

Est unus ex nobis. Nos defendat eius. Как я и догадывалась, это была латынь. Онлайн-переводчик перевел это как «Оно одно из нас. Мы его защищаем». Ответ Джеймсона — «Scio» — значил что-то вроде «Знаю». Еще один поисковой запрос — и я выяснила, что эти слова можно перевести и немного иначе — заменив «оно» на «она». Она одна из нас. Мы ее защищаем.

Наверное, эти слова должны были меня разозлить. Три недели назад так бы и вышло, вот только тогда я и мечтать не смела о том, что братья однажды примут меня за «свою».

Что я стану одной из них, а не чужаком, который заглянул к ним.

Стараясь не дать этой мысли меня поглотить, я заставила себя перейти к следующему пункту в списке благотворительных организаций. Далее значился «Камден-Хаус», реабилитационный центр стационарного типа для тех, кто страдает от наркотических и прочих зависимостей. В этом центре «восстанавливали целостность личности». Тематический сайт пестрел благодарственными письмами. А штат изобиловал врачами и специалистами из реабилитационной и других смежных сфер. Локация, где располагался центр, на фотографиях выглядела красиво.

Вот только ответов на мои вопросы на сайте не нашлось.

Швейцарский исследовательский институт, где занимаются проблемами памяти. Реабилитационный центр в Мэне. Мне вспомнились таблетки и порошок, которые мы видели в комнате Тоби. Что, если Тобиас Хоторн пытался поведать нам какую-то историю при помощи завещания — и этих четырех названий? Может, Тоби был наркоманом! Может, он был пациентом «Камден-Хауса». А «Институт Оллпорт»…

Не успела я додумать эту мысль, как мы въехали в ворота поместья. И пока джип приближался по длинной дороге к дому, я следила за братьями. Ксандр не сводил глаз с дисплея телефона, а Джеймсон глядел прямо перед собой.

А как только мы вышли из машины, он сразу исчез.

Совместное расследование, как же.

— Гляди-ка! — воскликнул Ксандр и ткнул меня под бок. — Это же прабабушка! Привет, ба!

Прабабушка братьев Хоторнов воззрилась на Ксандра с крыльца.

— Что это ты задумал? — с подозрением поинтересовалась она.

— Шалости да всякий вздор, — торжественно признался он. — Как и всегда!

Она нахмурилась, а Ксандр поднялся по ступенькам и поцеловал ее в лоб. Прабабушка оттолкнула его руку.

— Нечего передо мной заискивать!

— О чем ты! — деланно возмутился он. — Заискивать мне ни к чему. Я же твой любимчик!

— Ишь что о себе возомнил, — проворчала она и ткнула его тросточкой. — Ладно, иди уже. Я хочу с девчушкой поговорить.

Прабабушка не стала спрашивать, хочу ли этого я. А просто дождалась, пока я подойду, и взялась за мою руку для поддержки.

— Прогуляйся со мной по саду, — сказала она.

Добрых пять минут, пока мы на черепашьей скорости шли по аккуратному саду с рядами подстриженных кустов, она молчала. Густой растительности тут придали формы настоящих скульптур. Большинство выглядело абстрактно, но я заметила куст в форме слона и не смогла скрыть изумления.

— Отвратительно, — фыркнула прабабушка. — Все это. — Выдержав долгую паузу, она посмотрела на меня. — Так что же?

— Что? — переспросила я.

— Что ты сделала для того, чтобы отыскать моего мальчика? — Строгое выражение на мгновение стерлось с ее лица, и она крепче вцепилась мне в руку.

— Я стараюсь, поверьте, — тихо проговорила я. — Но, кажется, сам Тоби совсем не хочет, чтобы его нашли.

Если бы Тоби Хоторн и впрямь хотел, чтобы его обнаружили, то в эти двадцать лет он в любой момент мог просто вернуться в Дом Хоторнов, когда ему заблагорассудится. Если только не потерял память, — пронеслась в голове внезапная мысль.

«Институт Оллпорт» занимался проблемами памяти — болезнью Альцгеймера, деменцией, амнезией. Что, если ровно на это и пытался указать в своем завещании Тобиас Хоторн? Что, если его сын потерял память?

Что, если Гарри не знает, что он — Тоби Хоторн?

От мысли о том, что он, возможно, вовсе мне не лгал, ноги у меня чуть не подкосились. Я замедлила шаг. Не стоит спешить с выводами. Я ведь не знаю наверняка, были ли те четыре организации и впрямь вставлены в список нарочно.

— Вы когда-нибудь слышали про «Камден-Хаус»? — спросила я у прабабушки. — Это реабилитационный центр для…

— Знаю я, что это такое, — перебила она меня недружелюбным тоном.

Следующий вопрос дался мне нелегко, но выбора не было.

— Ваша дочь вместе с зятем отправили туда Тоби, да?

— Он не был наркоманом, — отрезала прабабушка. — Уж я-то их знаю. Мальчик просто… запутался.

Мне совсем не хотелось сейчас придираться к словам.

— И все же его отправили в «Камден-Хаус», потому что он запутался, так?

— Он был в ярости и когда уезжал, и когда вернулся, — прабабушка покачала головой. — В то лето… — Губы у нее задрожали. Она не закончила мысль.

— Это случилось в то же лето, что и пожар? — тихо спросила я.

Но не успела прабабушка ответить, как на нас упала тень. На тропинку вышел мистер Лафлин с садовыми ножницами в руке.

— Все в порядке? — подозрительно сощурившись, спросил он, и мне вспомнились слова миссис Лафлин: «…Сердца у вас нет!»

— Да, все отлично, — натужно проговорила я.

Мистер Лафлин посмотрел на прабабушку.

— Перл, мы же это уже обсуждали, — мягко произнес он. — Вам это только во вред. — Он явно знал, что я рассказала о Тоби. И, понятное дело, верил мне не больше, чем его супруга.