все будет по-другому. Скоро все закончится и каждый получит то, что заслужил. Вот, вот что бы ты хотела?

Она почесала голову: – Не знаю, печенье к чаю, наве…

– Да нет же! Маш, ну, вот скажи, о чем ты мечтаешь? Хочешь, у тебя будет сто друзей, а? – Она, поджав губы, отрицательно покачала головой. – Ну, или хочешь, у тебя мама, наконец, осознает свою неправоту. Хочешь, она извинится перед тобой?

– Не…

– Почему?

– Столько времени прошло. Много воды утекло с тех пор. Да и я не в обиде на нее.

Я опустила плечи: – Ну, хочешь… Хочешь любовь на всю жизнь, а? Ты вон какая красивенькая, рыженькая. Мальчики таких любят. Может, это хотя бы? Маш, ну не молчи. Ты мне столько контрольных списать дала, что я тебе по гроб жизни обязана.

Она легонько улыбнулась: – Ничем ты мне не обязана. Да и любовь – это не главное.

«Ну, дела-а-а» – тяжело вздыхая, подумала я. Знать не знала, что это может быть так тяжело.

– С дедушкой бы на рыбалку. – Спустя небольшой промежуток времени прошептала Маша. – Он у меня клевый был. Все бы на свете отдала, чтобы денек с ним побыть.

Я даже расцвела от такого откровения. Как же все-таки приятно испытывать эмоции.

– Ну, вот же! Я и это желание выполню. Я обещаю тебе!

Та немного подумала: – Не.

– То есть? Разве ты не хо…

– Никогда не давай таких обещаний.

Я хотела разозлиться, но вовремя одумалась. Она это не со зла и не от недоверия.

Маша права. Пока сердца у меня нет. Зачем пускать слова на ветер.

Глава 4

Подготовившись ко дню «Икс», я потратила все накопленное. Гранаты, металки, стрелы, немного аптечек. Даже пару зелий для храбрости приняла, чтобы руки не дрожали, пусть и работали они теперь не так как раньше.

Сердце уже не колотилось как бешенное, но спокойствия тоже не было.

Пусть я и предупредила Машу, что бы та не приходила сегодня в школу, но что-то мне подсказывает, что та меня ослушается. Да и обещаний мне не давала. Плохо…

Затянув броню и наручи потуже, я отправилась в школу.

Собиравшийся на работу папа окликнул меня: – Саш!

– А?

Тот тревожно осмотрел меня: – Ты куда в там виде собралась?

Я пожала плечами, но посмотреть в глаза так и не хватило смелости. Я так не хотела этого разговора. Понимаю же, что мы сейчас либо поругаемся, либо не поймем друг друга, и каждый уйдет ни с чем: – В школу…

Он чуть не выронил кружку из рук.

Злополучная записка так и висела на холодильнике. Невредимая. Я нарочно не обращала на нее внимания.

– Ты же не нарушала закон? – Я молчала. Что бы я ни ответила – это будет мне в минус. – Саш, посмотри на меня, пожалуйста.

Я, сжав волю в кулак, кое-как решилась его послушаться. Похоже, в моих глазах тоже ничего, кроме боли, не осталось.

У него был такой усталый вид… Он и его ремесленнический образ жизни были противны мне, но все же вызывало сочувствие. Надо было мне все-таки уйти из десятого класса. Не стоило слушать его мнение и следовать велению разума. Сейчас бы раздали все долги, да и ему перерабатывать не пришлось бы.

– Что происходит? Пожалуйста, только не говори мне, что у тебя неприятности.

– Ты сам знаешь ответ.

– Боже. – Он снял очки и долго тер глаза. – Саш, передумай пока не поздно.

– Нет, пап. Я должна закончить начатое.

– Это уже однажды закончилось. Тебя оставили на второй год.

– Меня оставили по другой причине. И цель у меня сейчас другая, и я ее вот-вот получу.

Он отрицательно покачал головой.

– Может, не пойдешь сегодня никуда? Я тебе справку сделаю. Если надо, напишу, что ты болела, но подумай еще, хорошенько. Не делай поспешных решений.

– Ты не веришь в меня?

– Я не верю ни в кого, кроме тебя. Я боюсь за тебя.

– А мне не страшно.

– Мне страшно…

Я тяжело вздохнула. Как же я не хотела с ним ругаться, а уж тем более доказывать что-то.

– Все будет хорошо, пап. – Я положила руку на его плечо. – Я скоро вернусь и принесу маму с собой.

– Это хорошая цель… – внезапно сказал он, чем застал меня врасплох. Не думала, что услышу что-то подобное. – Только вряд ли она оправдывает средства.

Мне больше нечего сказать. Я закрыла глаза, прикусила нижнюю губу и покивала головой. – Пока, пап.

***

По дороге я устранила двоих всего одним взмахом меча. Нечего зевать, когда на вас бежит разъяренная женщина в доспехах.

В засаде я зацепила стрелами десяток плетущихся к главному входу.

Еще несколько было у вестибюля.

Лут сыпался как фонтан, но я проходила мимо. Я не заслужила эти подачки. Никаких поединков не следовало. Все та же стратегия: «Удар в спину». Никакой жалости, только концентрация внимания.

Беззащитные прятались, вооруженные пытались напасть, но тут же были наказаны.

Те, кто собирались в кучки – были разбиты дымовыми снарядами. Я даже не целилась, они сами ловили пули грудью. Самые сильные – дамажились издалека метательными ножами. Те, что приближались, нашпиговывались на стальной клинок.

Пирамида из лучших и худших уже не имела для меня значения. Все они смешались в единый поток и лишались личной индивидуальности. Я не сочувствовала никому. У них не было ни имен, ни названий. Попались под обстрел – сами виноваты. Вы были предупреждены еще несколько месяцев назад. Кто мешал вам подготовиться к неизбежному?

Лариса, заметив меня, возвела руки вверх, уронив все документационные листы, что предназначались начальнице.

– Н-нет, пожалуйста, не надо! У-у меня нет оружия!

– А мне не наплевать?

– Я… Я заплачу тебе!

Я хотела посмеяться, но не смогла выдавить из себя и что-то похожее на улыбку. Какая же жалкая собачонка. Такая только и может лизать чужие ботинки, да подражать театральщине.

Теперь я поняла причину своей ненависти. Все эти люди были мне противны. Вся их неискренность только больше искушала меня на свершение такого исхода. Неудивительно, что все кончается вот так.

Злоба и непринятие переполняли меня. Нелюбовь ко всему сущему была сильнее любой логики. Осталась только концентрированная ненависть, ее зерно было посеяно, она пустила свои вездесущие корни. Как же мне хотелось ее уничтожить.

Я опять вспомнила Аню. Если бы та была, хотя бы мало-мальски, похожа на эту горе-помощницу – добила, не раздумывая.

Я не придумала ничего лучше, как кинуть в нее оставшиеся монеты.

Та, разумеется, была поражена: – Что?

– Я тебя