М а р и я  М и х а й л о в н а. Тайный советник! (Закрывает дверь.)

С т р а х о в. Что у вас с Любой?

В а с и л и й  М а к с и м о в и ч. Что с Любой? Ей восемнадцать лет, и она хромая. Все. Все! (Пауза.) Мы к Любиной хромоте привыкли, а она вот начала замечать и все больше замечать. Ведь буквально на каждом шагу свое несчастье чувствует! Лыжи, танцы, коньки — эх, быстрые, веселые слова! А для нее — ножи. Вот грустные вальсы бывают… Какую же тоску она в них слышит! (Пауза.) Десятилетку кончает… Там мальчики, девочки записки пишут, ревнуют, ссорятся: «Верните мои письма». Да-да, замечательные письма! Много лет пройдет, сколько великих книг позабудешь, а детская записка, теплая, сложенная в восемь раз, — на памяти, как приклеенная. Никогда Люба таких записок не получит. Не напишут. Всю жизнь одна прохромает. Вот она я грустит. Чем бы ее хоть на время, хоть обманом с этого настроения столкнуть?

С т р а х о в (задумчиво). Обманом? Разве… поможет?

Входит  М а р и я  М и х а й л о в н а.

М а р и я  М и х а й л о в н а. Не буду больше водяной кран вертеть: в кухне думают, что я сумасшедшая. Там Люба с Розановым пришли.

С т р а х о в. Позовите их, пожалуйста.

М а р и я  М и х а й л о в н а  выходит.

В а с и л и й  М а к с и м о в и ч. Прошу присмотреться.

Входят  М а р и я  М и х а й л о в н а, Л ю б а  и  Р о з а н о в. Он кланяется не без достоинства.

С т р а х о в. Здравствуйте. Гуляли с Любой?

Р о з а н о в. Вернее, общались. Гулять или разговаривать с девушкой, не имея на нее твердой установки, непорядочно. Я из хорошей семьи.

М а р и я  М и х а й л о в н а. Сядьте, Капитон Семенович, сядьте.

Р о з а н о в. Данк’ю. Но сейчас вы сами поймете, что с моей стороны сидеть нельзя. Не буду заинтриговывать вас дальше. Я на пятьдесят процентов сирота. То есть живу с одной мамой. Иждивенка шестидесяти лет, беспартийная.

В а с и л и й  М а к с и м о в и ч. Вы и про маму расскажете?

М а р и я  М и х а й л о в н а. Ну что пристал к человеку? Слушаем вас. В шестьдесят лет — и беспартийная, очень интересно.

Р о з а н о в. Лично я работаю в качестве начальника канцелярии. Конечно, можно придумать должность более большую, но это явление кажущее. Канцелярия — место безгрешное. Например, чем я могу провиниться? Даже при наличии злой воли самый максимум, на что я способен, — это пишущую машинку сломать.

В а с и л и й  М а к с и м о в и ч (Страхову). Запишу.

Р о з а н о в. Мария Михайловна, Василий Максимович, и вы, Антон Иванович, в качестве педагога. Разрешите мне и Любочке обоюдно стать супругами. Я со своей стороны согласен. Мотивы?

М а р и я  М и х а й л о в н а. Мы и без мотивов готовы.

В а с и л и й  М а к с и м о в и ч. Отвергаю шесть раз!

Р о з а н о в. Я не кончил. Мотивы? Я поклонник умственных выкладок и тишины. Поэтому желательно хотя бы в супруге найти тихую сторонницу моего «я».

М а р и я  М и х а й л о в н а. Как мать, согласна вполне.

В а с и л и й  М а к с и м о в и ч. За что ж именно вы нашу дочь выбрали?

Р о з а н о в. За спокойствие. Танцевать она не будет, изменять мне — тоже.

В а с и л и й  М а к с и м о в и ч (угрожающе). Поче-му?

М а р и я  М и х а й л о в н а. Ну что цепляешься к человеку?

В а с и л и й  М а к с и м о в и ч. Нет, как он смеет думать, что моя дочь не будет ему изменять?

М а р и я  М и х а й л о в н а. Господи, да все женихи сначала так думают.

В а с и л и й  М а к с и м о в и ч. Нет, почему другие будут ему изменять, а Люба нет?

М а р и я  М и х а й л о в н а. Просто ему по молодости так кажется.

В а с и л и й  М а к с и м о в и ч (делая шаг к Розанову). Нет, здесь кроется оскорбление.

М а р и я  М и х а й л о в н а. Какое оскорбление? Он же сам сказал: пишущей машинки не обидит.

Л ю б а. Перестаньте! Напрасно вы беспокоились, что я замуж не выйду. Вот — берут! Капитон Семенович, почему вы убеждены в моей верности? Потому что на меня никто не взглянет, да? Не бойтесь, я не пойду за вас. Мне не надо вашего хромого счастья. Даже смотреть на вас жалко. Вам на слепой, на слепой надо жениться! (Отходит в сторону.)

Р о з а н о в. Я был корректен, а меня посылают к слепой.

С т р а х о в. Послушайте, Ро́занов… (Делает ударение на «о».) Вам сейчас лучше уйти.

Р о з а н о в. Хорошо. Только я не понял: отказали мне или нет?

В а с и л и й  М а к с и м о в и ч. Намекнули, что свадьбы не будет, намекнули.

Р о з а н о в. А мотивы?

М а р и я  М и х а й л о в н а. Экзамены у нее, экзамены.

Р о з а н о в. Может быть, мне зайти впоследствии?

М а р и я  М и х а й л о в н а. Всегда, всегда рады.

Р о з а н о в (кланяется, подходит к Страхову). Только моя фамилия не Ро́занов, а Роза́нов. Я говорю, чтоб потом не обижаться. (Уходит.)

Старики показывают Страхову на Любу. Он успокаивающе кивает и мягко вытесняет их из комнаты.

С т р а х о в. Все это, конечно, очень неприятно…

Л ю б а. Мне очень тяжело. Я не знаю…

С т р а х о в. Не знаете? Но, Люба, подумайте, кто этот Розанов? Чего можно было ждать от такого типа? Ведь он же вам не нравился?

Л ю б а. Вы правы…

С т р а х о в. Ну вот… Забудьте о нем. Лучше помогите мне предотвратить драму.

Л ю б а. Драму? Я?

С т р а х о в. Да-да. У вас доброе сердце, сильный характер. Помогите. Понимаете, надо его вернуть…

Л ю б а (возмущенно). Вернуть? Розанова?

С т р а х о в. Да нет! Ильина!

Л ю б а. Степу? Что случилось?

С т р а х о в. Хотите мне помочь? Пойдемте, по дороге я все вам расскажу.

Л ю б а. Идемте. Он мой друг. Но что, что с ним случилось?

Входят  М а р и я  М и х а й л о в н а  и  В а с и л и й  М а к с и м о в и ч. Л ю б а  пробегает мимо них.

Я ухожу с Антоном Ивановичем!

М а р и я  М и х а й л о в н а. Мы думали, Любочка в слезах, а она вот побежала. Волшебный вы человек. Ох, большая в вас доброта! Не случись революции, вас бы в святые зачислили.

С т р а х о в (иронически). Я и сам иногда так думаю.

М а р и я  М и х а й л о в н а. А за супругу за вашу быть вам в раю. Быть, быть! Все видите и молчите.

В а с и л и й  М а к с и м о в и ч. Там вода убежала.

М а р и я  М и х а й л о в н а. Другой бы ее…

В а с и л и й  М а к с и м о в и ч. Марья, вода бежит! (Тянет ее за руку.)

М а р и я  М и х а й л о в н а. Дай мне поблагодарить человека. Весь дом удивляется: как это Наталья Петровна вас на Верховского променяла.

В а с и л и й  М а к с и м о в и ч (кричит). Кухня горит!

М а р и я  М и х а й л о в н а (убегая). Ой!

В а с и л и й  М а к с и м о в и ч. Антон Иванович, не верьте… Мария Михайловна от домашнего хозяйства совсем одичала. Она все по глупости наврала. Честное слово. Она и меня подозревает: верите ли, к одной совершенно невинной старушке приревновала, ей-богу. Антон Иванович, забудьте.

Входит  Л ю б а.

Л ю б а. Я готова.

С т р а х о в  медленно выходит за  Л ю б о й  из комнаты.

В а с и л и й  М а к с и м о в и ч (один). Новое дело! Я бы на месте правительства всех пожилых старух к черту запретил.

Входит  М а р и я  М и х а й л о в н а.

М а р и я  М и х а й л о в н а. Разве можно пожаром шутить?

В а с и л и й  М а к с и м о в и ч. Ты здесь хуже пожар зажгла!

М а р и я  М и х а й л о в н а. А что?

В а с и л и й  М а к с и м о в и ч. Зачем ты с его женой выскочила? Ведь он ничего не знал. Понимаешь?

М а р и я  М и х а й л о в н а. Никогда не поверю. Человек про все страны знает, а про жену не знал. Тогда бы ему и детей учить не доверили.

В а с и л и й  М а к с и м о в и ч. Не знал, пойми ты — не знал.

В а с и л и й  М а к с и м о в и ч. Все про своих жен знают, а он один не знает? Сказал! Даже обидно за Антона Ивановича!

В а с и л и й  М а к с и м о в и ч. Слушай, косная женщина!