С полминуты в салоне висела тишина. И тут вдруг девушка вновь подала голос:

— Ребята, миленькие… Быстрее, если можно. Это, наверное, за мной.

— Ничего себе заявки! — заёрзал Губенко. — В чём дело-то, скажи?

— Только не отдавайте меня, если догонят, — жалобно прошептала она.

— Кому не отдавать — может, милиции? С представителями закона, милая, не спорят.

— Да не милиция это вовсе, — всхлипнула девушка.

— Тогда не отдадим, — заверил Глазунов. Он повернул голову к водителю: — Так ведь, Костя?

Тот молча кивнул, включил дворники и вдавил педаль газа. Машина заметно прибавила ход.

А свет чужих дальних фар не ослабевал, лишь скользнул влево, и вот уже изящная, приземистая «девятка», настойчиво подавая сигналы, пристроилась рядом с «москвичом», упорно прижимая его к обочине.

— Ну наглецы, — возмутился Губенко и полез в чёрный кофр за фотоаппаратом. — Я сейчас тоже пугану.

Он придвинулся к стеклу, нажал кнопку спуска затвора камеры. Яркая вспышка осветила «девятку», и та сразу сбавила скорость.

— Порядок! Отстали, — удовлетворённо пробасил Губенко, убирая фотоаппарат.

— Если бы, — пробормотал Костя, стрельнув глазами в зеркальце заднего обзора. — Вот они, опять рядышком.

— Что будем делать? — спросил Глазунов. Он взглянул на девушку. Она молчала, вжимаясь в угол.

«Девятка» и впрямь словно приклеилась к «москвичу». Сидевший в ней парень в чёрной кожаной куртке озлобленно погрозил им кулаком.

— Пожалуй, Костя, по такой дороге мы эту гонку долго не выдержим, — озабоченно сказал Глазунов. — Чего доброго, загремим в кювет.

— Город на горизонте, — не сводя глаз с дороги, не сразу ответил тот. — Скоро пост ГАИ. Может, и отстанут.

Возникшая впереди разделительная полоса с металлической оградкой как-то незаметно раздвоила шоссе, и действительно, чуть сбавив скорость, «жигули» сразу оказались позади.

Мигнул, переключаясь на красный свет, жёлтый огонёк светофора, но «москвич» успел проскочить первый пригородный перекрёсток дороги, и трель свистка гаишника остановила лишь преследователей, увлёкшихся погоней.

Глазунов посмотрел в боковое зеркальце: вышедший из постовой будки гаишник, покачивая жезлом, медленно двигался к застывшей у края дороги «девятке».

— Кажется, оторвались, — облегчённо вздохнул Глазунов.

— Это точно! — повеселел Губенко. Он повернулся к попутчице. — Ну, милая, втянула ты нас в приключение. Как хоть зовут-то?

Девушка слабо улыбнулась.

— Наташа.

— Хорошее имя. Учишься где или работаешь?

— Учусь.

— В институте?

Девушка кивнула.

— В каком?

Она не ответила, отвернулась к окошку.

— Оставь её, Паша, — вмешался Глазунов. — Тебя где высадить?

— Да подвезите к дому, недалеко ведь.

В машине опять воцарилась тишина. За стёклами уже светились фонари уснувших улиц, мелькали дома. Снег перестал валить, вместо него сыпалась морось, усилилась гололедица… Вскоре машина свернула в тихий переулок, остановилась у одного из домов, и Губенко, повесив на плечо тяжёлый кофр, неловко выбрался на тротуар.

— Пока! — помахал он всем, обойдя заледеневшие лужицы, и скрылся в подъезде.

Глазунов повернулся к девушке.

— А вас куда?

Она повела плечами.

— Не знаю. В общежитие уже поздно…

Глазунов терпеливо ждал. Девушка мучительно раздумывала, и он только сейчас заметил, что её сапожки надеты на голые ноги, а под распахнувшейся шубкой на теле одна сорочка. Он нахмурился, соображая.

— Так куда поедем? — спросил шофёр.

— Давай ко мне, что уж теперь, — недовольно ответил Глазунов. Ситуация, в которой он невольно оказался, его, конечно, не радовала. «Вечно попадаю в истории, — подумал он, неприязненно взглянув на девушку. — Может, она и вправду путана, а все эти байки об институте и общежитии — сказочки для таких вот, как я, простаков? Верно, не угодила чем-то своим клиентам или что-то спёрла у них, вот и заметалась… Тоже мне, студентка — в одной распашонке!»

Но по тому, как Наташа благодарно улыбнулась ему в эту минуту, он понял, что ошибся, и уже веселей повторил:

— Гони, Костя, ко мне!

Когда он с Наташей уже поднимался по лестнице в его квартиру, девушка вдруг робко спросила:

— А вам от жены не попадёт?

Глазунов усмехнулся.

— Нам с вами повезло: холостяк ещё.

Она с удивлением подумала: «Такой тип клёвый… Душка! И вдруг не женат?» Но молча прошла за ним в квартиру.

В крохотной прихожей Глазунов зажёг свет и стал раздеваться. Наташа смущённо переминалась у двери, плотнее запахнув на себе шубку, всю в мелких, искристых водяных капельках.

— Секундочку, я сейчас… — сообразил Глазунов. Он рванулся в комнату, достал из шкафа тёплый махровый халат, пару новых тапочек и вернулся в прихожую.

— Вот, облачайтесь.

Наташа покраснела, но протянула руку за халатом. Глазунов поспешил на кухню. И пока его гостья переодевалась, успел сварить кофе, приготовить бутерброды.

— Можете пройти в ванную умыться с дороги! — крикнул он девушке.

— Спасибо, — донёсся из прихожей чистый, негромкий голос.

На кухне она появилась не скоро. Шлёпая тапками и кутаясь в длинный для неё халат, скромно присела за столик. Пригладила золотистые волосы, мило улыбнулась Глазунову. Теперь, на свету, эта девушка, с её ясным взглядом голубоватых глаз и открытой улыбкой, показалась ему очень привлекательной…

Он придвинул девушке чашечку с кофе, сахарницу, бутерброды. Наташа поднесла чашку к губам, тихо спросила:

— А вы кто? Спортсмен?

Глазунов вскинул брови.

— С чего вы взяли?

— Фигура атлетическая. Расскажите немного о себе. О вашей компашке, что была в машине.

— Я журналист, — немного помедлив, ответил он. — Репортёр областной газеты «Голос Приволжья». Владимир Глазунов. Может, читали что-нибудь из моих опусов?

— Нет, — призналась Наташа. — Как-то не пришлось.

— Ну и ладно. А шофёром у нас был Добриков Костя. Мировой парень! Классный и безотказный водитель.

— А тот, что сидел со мной рядом? По-моему, любитель поговорить.

— Это Губенко Паша, наш фотокорреспондент. Он и в самом деле весёлый, разговорчивый. Посидел бы рядышком ещё с пяток минут — и очаровал бы вас… А возвращались мы из командировки. Вот, пожалуй, и всё. Теперь ваша очередь. Как вы оказались на шоссе? Кто и почему вас преследовал?