Прости. За то, что сделал. За то, что собираюсь сделать.

Прости. Даже то, что невозможно простить.

Прости. Нам пощады не светит. И плевать, какой дальше выстроится расклад. Не отпущу, никакой свободы недам. Никогда.

- Ты моя, - говорю. - Хочешь ты этого или нет.

Я затыкаю ей рот. Поцелуем вгрызаюсь. Запечатываю распахнутые губы. Втягиваю, всасываю, впитываю. Каждый порыв, каждую эмоцию. Упиваюсь моментом. Выбиваю отклик ударами языка. Вылизываю ее десна и нёбо как одержимый изголодавшийся по ласкам зверь. Пожираю контроль. Свой и чужой. Врываюсь глубже, выпиваю до дна, растягиваю наслаждение по каплям. Разрезаю плоть по живому. Задыхаюсь от того, как пульс врезает по затылку железным прикладом.

Девчонка застывает. В камень превращается. Но я не останавливаюсь. Плотину срывает. Обрушиваюсь на нее ураганом, затягиваю следом за собой в горящий водоворот. Во тьму увлекаю, в бездну сталкиваю.

И она отвечает. Ведьма. Она отвечает. Слабо. Робко. Еле двигает губами. Едва ворочает языком.

Как будто в тумане, во мгле, в мареве. Но отзывается. Эхом отбивается в гулких толчках крови.

Девчонка выгибается, когда обхватываю ее за талию и притягиваю сильнее, вжимаю тело в тело. Она вплетает пальцы в мои волосы. Несмело. А после сжимает. Сдавливает. До боли. Но не отталкивает. Позволяет себя целовать и целует сама.

Дьяволица. Моя единственная. Драгоценная.

Мы ударяемся зубами. Вонзаемся друг в друга.

Гребаная схватка клинков. Металл на языке. И внутри - раскаленный свинец. По жилам, по венам. Нервы в клочья. Взрывается аорта. Притяжение бешеное. Цепь протягивается между нами, вяжет, врезаясь до мяса.

Но девчонка умудряется оторваться в последний момент. Отталкивает меня, с ужасом глаза округляет, отказывается верить в то, что случилось. Она залепляет пощечину, раздирает мое лицо ногтями.

Как будто это может хоть что-то изменить.

Нет. Только не теперь.

Я хохочу. Точно чокнутый.

- Ублюдок! - орет она. - Будь ты проклят!

А я прижимаю свои пальцы к кровавым бороздам на щеке, воспринимаю их как самую изысканную и ценную ласку.

- Спасибо, родная, - говорю. - Я тоже тебя люблю.

Девчонка вылетает из комнаты.

Стоп. Что я сказал? Люблю?

Глава 14

- Тео, ты должен решить этот вопрос, - говорит Романо. - Никто не имеет права шпионить за нами. А если рискнет, то сильно об этом пожалеет. И черти бы его подрали, это будет последнее, что тупой ублюдок в своей жизни сделает.

Он в ярости. Так и не успокоился после того эпизода в ресторане. Обычно выражается без ругательств, старается держать марку эдакой аристократической утонченности, но здесь маска быстро слетает.

Не могу его осудить. Я и сам от подобного расклада не кайфую. Какая-то гниль решила, будто способна за нами следить, подслушивать разговоры, еще и на мою девчонку вдруг вышли. Из всех выбрали именно ее. Не слуг, не мелких прихвостней, даже не персонал ресторана. Били в главную цель, проверяли на прочность. Теперь наказать охреневших подонков вопрос чести.

Мои люди уже разобрали брошь, разложили по фрагментам. Тонкая работа. Меткая. Эту штуковину никакая «антипрослушка» не определит. Работали высококлассные спецы.

Генерал? Его бригада? Нет, записка сюда не вписывается, он бы обращался к девчонке иначе, личные обращения использовал. Да и такие игрушки на рынке еще не появились, а собственное производство урод не успел открыть, всегда пользовался чужими фишками, причем проверенными. Тут новейшие технологии. Передовые. Я бы поставил на японцев, но с местными они не торгуют, своих точек не имеют, левым товарищами поставку не организуют. Должен быть список. Четкий перечень их клиентов. Когда раздобуду его, пойму, в каком направлении рыть дальше.

Но вообще это дурной знак. На поле появился новый игрок. Начиная предвыборную гонку, я понимал, что многие захотят сместить левого кандидата, задвинуть вниз или попросту вытеснить отовсюду. Сферы влияния разделены между определенными игроками. Кто захочет делиться кормушкой? В противостоянии нет ничего нового. Загвоздка в другом. Методы столичных воротил я просек давно. Особых отличий от регионов нет, только ставки на порядок выше. В этой стране ребята действуют тупо. Пожалуй, даже топорно. И это нормально, ведь это реально дает нужный им результат. Здесь никто бы не заморачивался с хитрой «прослушкой». Скорее бы наехали на ресторан, прижали руководство, а когда мы бы туда приехали, зал был бы нашпигован заурядной техникой под завязку и не заметил бы этот цирк исключительно слепой. Впрочем, я уже держу хозяев ресторана за глотки, поэтому такой наезд никто бы не скрыл, операцию бы моментально слили. Хотя местные бы не грузились до такой степени. Плевать им на мои беседы с Романо. Они заняты примитивными схемами: готовят грязную заказуху, тянут самый бредовый компромат, пробуют слепить правду из дерьма и палок. Их планы легко предугадать. Когда не выйдет протащить меня с позором через медиа-ресурсы, начнут щемить бизнес. Облажаются там - возьмутся за родню, за ближайшее окружение. Ну попытаются взяться. Только ухватить нечего. И ничем. Я им быстро зубы обломаю.

Так кто же этот новый игрок?

Надо расколоть японцев. Вычислить врага и давить, пока не успел набрать обороты. Иначе потом станет поздно.

- Ты знаешь, как это бывает, - продолжает Романо. - Можно спрятать огонь, но не дым. Люди чуют слабость, Тео. Даже самые глупые и трусливые. Они моментально ловят перемену сил. Никогда не давай им повод сомневаться в том, кто здесь рулит.

- Я справлюсь за неделю.

Именно столько потребуется, чтобы продавить японцев на чистосердечное признание насчет их клиентов. Они строго соблюдают конфиденциальность, но я найду точки воздействия и добьюсь своего в любом случае. Дальше останется техническая сторона вопроса. Вычислить противника. Выбор будет из семи-восьми позиций, поэтому долго размышлять не придется.

- Надеюсь, - коротко бросает Романо и завершает телефонный разговор.

Я понимаю, что он реально хочет сказать. Я должен был справиться еще вчера. Вообще не следовало допускать такое дерьмо на своей территории. Я дал слабину.