Шимпанзе ничуть не менее формальны в приветственных церемониях, чем японцы. Альфа-самец устраивает внушительную демонстрацию: расхаживает, вздыбив шерсть, и бьет любого, кто вовремя не отходит с его пути. Такая демонстрация и привлекает внимание к самцу, и производит впечатление на его группу. Один альфа-самец в Национальном парке Махали-Маунтинс в Танзании завел привычку сталкивать с места огромные валуны и скатывать их по сухому речному руслу, производя оглушительный грохот. Можно себе вообразить, с каким восхищением его сородичи взирали на представление, которое не могли повторить. Потом исполнитель трюка садился, ожидая, пока публика сама к нему приблизится. И они это делали – поначалу неохотно, а потом толпой, кланяясь с приседанием (у людей это называется «книксен»), и пресмыкались перед ним, шумно выражая почтение прерывистым кряхтением. Доминантные самцы, по-видимому, стараются следить за этими приветствиями, потому что во время следующего раунда демонстраций они иногда выделяют группки, не оказавшие должного внимания, для «особой обработки», чтобы в следующий раз те уж точно не забыли поздороваться как надо.

Однажды я посетил Запретный город в Пекине (в четыре раза превосходящий размерами Версаль и в десять раз – Букингемский дворец) с его богато украшенными зданиями, окруженными садиками и обширными площадями. Было несложно вообразить китайских императоров, отдающих приказы с причудливого трона, сделанного так, чтобы они могли взирать сверху на огромные толпы людей, лежащих ниц, потрясая их своим великолепием. Европейские монархи до сих пор проезжают по улицам Лондона и Амстердама в золоченых каретах с целью демонстрации власти, пусть уже и почти символической, но все еще лежащей в основе общественного устройства. Египетские фараоны производили глубочайшее впечатление на подданных во время роскошной церемонии, которая проводилась в самый длинный день в году. Фараон стоял на специальном месте в Храме Солнца, Амон-Ра, так, чтобы солнечные лучи проходили через узкий проем позади и заливали его таким сиянием, что оно слепило собравшихся, утверждая божественность правителя. На более скромном уровне прелат в цветном облачении протягивает руку нижестоящим священнослужителям, чтобы те целовали кольцо, а королеву дамы приветствуют особым реверансом. Но приз за самый странный ритуал подтверждения статуса (правда, по непроверенным данным) принадлежит Саддаму Хусейну, свергнутому иракскому тирану, которого подданные должны были приветствовать поцелуем в подмышку. Заключался ли смысл этого действия в том, чтобы дать им почувствовать запах власти?

Люди и сейчас остаются чувствительными к физическим маркерам статуса. Низкорослые политики, такие как кандидат в президенты США Майкл Дукакис или итальянский премьер-министр Сильвио Берлускони, обычно просят принести им ящик, на котором можно стоять во время дебатов и официальных групповых фотосъемок. Есть фотография, где Берлускони улыбается прямо в лицо лидеру одной из стран, которому в обычной обстановке достал бы только до груди. Мы можем шутить, что у них комплекс Наполеона, но низкорослым мужчинам действительно приходится прилагать больше усилий, чтобы заработать авторитет. Те же самые предубеждения, связанные с физическими особенностями, какими руководствуются человекообразные обезьяны и дети, разбираясь в своих отношениях, действуют и в мире взрослых людей.

Немногие люди осознают невербальную коммуникацию, но один инновационный бизнес-курс уделяет ей особое внимание, используя собак в качестве «зеркал» для менеджеров. Менеджеры отдают приказы собакам, реакции которых показывают им, насколько убедительно они говорят. Перфекционист, старающийся спланировать каждый шаг и огорчающийся, если что-то идет не так, быстро теряет внимание собаки, а когда люди отдают приказы, в то время как язык их тела сигнализирует о неуверенности, собака окончательно запутывается или начинает сомневаться. Неудивительно, что оптимальной комбинацией является теплота плюс твердость. Любой, кто работает с животными, привык к их поразительной чувствительности к языку тела. Мои шимпанзе иногда понимают мое настроение лучше, чем я сам, одурачить их нелегко, и одна из причин этой проницательности заключается в том, что они не отвлекаются на устную речь. Мы придаем огромную важность вербальной коммуникации, при этом упуская из виду то, что говорит о нас язык нашего тела.

Невролог Оливер Сакс описывал, как в одной палате группа пациентов с речевыми нарушениями до упаду хохотала над телевизионной трансляцией речи президента Рональда Рейгана. Не способные понимать речь как таковую, пациенты с афазией следили за тем, что говорится, по выражениям лица и движениям тела. Они настолько внимательны к невербальной информации, что им невозможно солгать. Сакс пришел к выводу, что президент, чья речь казалась абсолютно нормальной людям без речевых нарушений, так ловко сочетал вводящие в заблуждение слова и тон голоса, что только люди с поврежденным мозгом могли это разглядеть.

Мы не только чувствительны к иерархиям и связанному с ними языку тела – мы просто жить без них не можем. Некоторые люди, возможно, желают, чтобы иерархий не было вовсе, но гармония требует стабильности, а стабильность в конечном итоге зависит от общепризнанного социального устройства. Мы легко можем увидеть, что происходит, когда в группе шимпанзе нет стабильности. Проблемы начинаются, когда один самец, привыкший ранее старательно приседать и выказывать уважение вожаку, превращается в открыто неповинующегося ему зачинщика скандалов и беспорядка. Он будто увеличивается в размерах, с каждым днем устраивает устрашающие демонстрации все ближе к лидеру и требует внимания, швыряя в его сторону ветками и тяжелыми камнями.

Поначалу исход такого противостояния остается открытым. Все будет зависеть от того, какую поддержку каждый из соперников получит от других членов группы. Если окажется, что лидера постоянно поддерживает меньше сторонников, чем его конкурента, это станет для него приговором. Причем критической точкой для него будет не первая победа претендента, а первый раз, когда тот добьется от него подчинения. Бывший альфа может проиграть множество схваток, убегать в панике и вопить на верхушке дерева, однако, пока он отказывается «поднимать белый флаг», что выражается в виде низкого прерывистого кряхтения, сопровождаемого поклонами сопернику, ничего еще не определено.

Бросивший вызов, со своей стороны, не станет расслабляться, пока бывший лидер ему не подчинится. По сути, претендент говорит свергнутому вожаку, что единственный способ снова стать друзьями – покряхтеть и поклониться, то есть признать поражение. Это чистой воды шантаж: претендент ждет, чтобы альфа сдался. Во многих случаях я видел, как самец, не издавший заветного кряхтения при приближении к новому альфе, вдруг оказывается в одиночестве. Альфа просто уходит – зачем тратить внимание на того, кто не признает твой статус? Ситуация примерно такая же, как если бы солдат приветствовал старшего по званию, не отдав честь. Должное уважение – ключ к спокойным и непринужденным отношениям. Только когда вопросы ранга решены, соперники смогут примириться и покой будет восстановлен.

Чем четче иерархия, тем меньше нужды в ее укреплении. У шимпанзе стабильная иерархия устраняет напряжение, так что конфронтации становятся редки: подчиненные конфликтов избегают, а у вышестоящих нет причин их устраивать. И всем от этого только лучше. Члены группы могут проводить время вместе, вычесывать друг друга, играть и не тревожиться, поскольку все чувствуют себя в безопасности. Если я вижу самцов шимпанзе, скачущих и резвящихся с так называемыми «игровыми гримасами» (широко открытая пасть и звуки, похожие на смех), буквально дергающих друг друга за ноги или шутливо подталкивающих, я понимаю, что они очень хорошо знают, кто над кем доминирует. Поскольку все отношения выстроены и понятны, шимпанзе могут расслабиться. Но как только один из них решит оспорить существующий порядок, первый вид поведения, который исчезает, – это игра. Внезапно оказывается, что у них есть более серьезные дела, требующие внимания.