— Не говори глупостей.

Лиза занимает у меня с тех самых пор, когда в блэк-джек можно было за пенс сыграть дважды. Пока она вернула мне не больше пяти фунтов.

Мы вышли из бутика и устало побрели, словно пара мулов, навьюченных поклажей, с фирменными пакетами «Гуччи». Каким-то образом Лиза смогла просунуть руку мне под локоть.

— Спасибо, мне так понравилась маечка! Не хочешь выпить чашечку кофе?

Мы ходили по магазинам почти два часа, и за это время имя Дэна не упоминалось ни разу. Я почувствовала, что терапия с кредитной карточкой (известная как лучшее лекарство) подошла к концу и сестра готова к серьезному разговору.

— Гонконг? — изумленно пробормотала я, когда принесли кофе.

— Да, именно Гонконг, — отозвалась Лиза.

— Гонконг!

— Да, проклятый Гонконг, что находится на другом конце света. Основная часть населения говорит на кантонском, а едят там медуз, будь они неладны.

— Медуз?

— Да, я прочитала в Интернете.

— Он не может увезти тебя, Лиза. Нет, ты не имеешь права уехать. Неужели ты оставишь меня?

— Да я не хочу ехать… Но и его тоже не хочу терять.

— Попроси Дэна остаться. Если он любит, то поймет…

— Не может он остаться.

— Понятно, и что же Дэн натворил?

— Я не понимаю, о чем ты.

— Ну, торговал наркотиками? Совершил вооруженное ограбление? Господи, неужели убийство?

Лиза недоверчиво уставилась на меня.

— Я так и знала, он в бегах. Один из членов банды «Триада»[19], верно? Ты не упоминала, что твой любимый — китаец.

— Не говори глупостей. Дэн не китаец, он не может остаться потому, что его бизнес выкупили люди из Гонконга. Они хотят, чтобы он приехал. «Триада»? Что за бред!

— Ну, раньше ты встречалась с подобными типами. Так в чем заключается его бизнес?

— Все слишком сложно. Он занимается… ну… Только не наркотиками, ясно? Не помню, как оно называется, но Дэн не замешан ни в чем таком. Честное слово.

Я не поверила ей, и Лиза прекрасно знала об этом.

— Да ладно тебе, в чем тогда дело? А, поняла. Он женат, угадала?

— Нет, совсем не женат.

— Что же тогда? Поклоняется сатане? Отслеживает поезда и записывает их номера? Ест детей? Или собственные нечистоты?

— Кстати, я недавно видела в метро женщину, читающую «Кольца на ее пальцах». Не меньше шестидесяти, и к тому же с бородой. Совсем не похожа на человека, который станет читать пошлую книгу.

— А по мне скажешь, что я пишу пошлые книги? В общем, не меняй тему, Лиза. Что с Дэном? Расскажи мне.

— Уже рассказала.

— Ничего ты не рассказала, кроме того, что он хочет увезти тебя на другой край света и, возможно, заставит перед тем проглотить презервативы с героином. Тогда ты окончишь дни в тюрьме «Бангкок Хилтон», как бедняжка Николь Кидман. Ты и правда полагаешь, будто мама позволит тебе уехать в Гонконг с парнем, которого она никогда не видела?

— А кто говорит об отъезде? И плевать на маму. Я имею право делать что хочу.

— Ладно, тогда неужели ты думаешь, я позволю тебе сбежать с парнем, которого я никогда не видела? Ну что же в нем такого ужасного? Почему ты так давно его от меня прячешь? Сколько можно скрывать правду от сестры?

— Ничего я не скрываю, — после долгого молчания произнесла Лиза. — Ладно, хочу предложить тебе вот что: давай заключим сделку. Я познакомлю тебя с Дэном, а ты поможешь мне разобраться, действительно ли Гонконг самая дурацкая идея в мире. Но только ты должна рассказать маме о Шоко.

— И ты называешь это сделкой?

— Все равно придется сказать, ты сама знаешь.

— Пока мне обычно удавалось справляться с ситуацией, держа все в тайне.

— Теперь все по-другому, ведь о тебе напечатали огромную статью в «Мейл». Дальше будет только хуже.

— Господи, уже почти пять часов. — Я почувствовала, что танцоры «Риверданса» вернулись в мой желудок сплясать на бис. — Я должна была встретиться с Энтом…

— Прекрати, Эми. Тебе просто необходимо решить, наконец, свои проблемы.

Я в ужасе уставилась на сестру, не в состоянии произнести ни единого слова.

— Придумала! Почему бы не открыть правду завтра во время обеда?

Воскресный обед у мамы — священный ритуал, проходящий в первое воскресенье каждого месяца. Ходить на него мучительно, но пропустить — все равно что подписать себе смертный приговор.

— Да ладно, Эми, мы справимся, поверь мне. Думай о признании как об… эпиляции области бикини. Сначала ужасная агония, но потом наносишь детский лосьон и испытываешь настоящее блаженство.

Лиза права, я отлично это понимала. И, по правде говоря, уже довольно давно. Да, к сожалению, такое качество, как честность, редко встречается в наши дни. Больше не собираюсь прятать голову в песок, больно уж там душно.

— Ладно, — медленно произнесла я, — обещаю хорошенько подумать. Но и тебе, в свою очередь, придется пересмотреть свое поведение.

— Что же мне делать? Я не сумею писать, даже если потребуется спасти свою жизнь. И уж тем более не могу взять кредит.

— Ты прекрасно знаешь, о чем я говорю.

Судя по испуганному выражению ее лица, думаю, она меня прекрасно поняла.

Должно быть, ад — это особняк с четырьмя спальнями, перед которым стоит бордовый «ровер» и цветут огромные гортензии. Такая мысль пришла мне в голову, пока я шла по Рипон-драйв в Финчли, в Северном Лондоне, к дому, в котором я провела первые двадцать два года своей жизни. Окружающий пейзаж выглядел удивительно умиротворенным: небо светло-серого цвета, парочка голубей чистили перышки у бордюра. А еще один гадил на крышу машины моего отца. Судя по всему, это дьявол пытается усыпить мои подозрения кажущимся спокойствием, но я не попадусь на его хитрые уловки.

Перед уходом я умоляла Энта составить мне компанию.

— Мне бы очень хотелось, Эми, но это лишь все усугубит. Ты же знаешь, я не могу находиться в обществе твоей мамы более пяти минут, с тех самых пор как ты придумала историю о моем намерении стать священником.

— Ну, пожалуйста, — продолжала упрашивать я.

— Мои познания в Библии не тянут на нужный уровень. Она задаст мне вопрос о Матфее, Марке, Луке и Иоанне, а я все испорчу, продиктовав ей номера их телефонов и рассказав о размере членов.

Он помог мне надеть пальто и пожелал удачи.