В этот раз я прихожу в себя через боль. Потому что острые грани кристаллов врезаются в ладони.

— Не трогай меня.

Эта дурь по-прежнему со мной.

Да мне ещё хуже, чем было!

— Что?

— Не трогай!

Я дёргаюсь в панике. Раньше, чем понимаю, кристаллы звенят об пол. Моя рука взвивается, бьёт в мужское предплечье, а затем — когда Траяр зачем-то пытается меня остановить — магия стреляет в пальцы. И смазанным движение хлещет его по лицу.

Вот тогда я прихожу в себя.

Только, кажется, ужасно поздно.

Траяр застывает. Тёмные глаза расширены. Он больше не двигается — не подносит руку к лицу, не пытается меня удержать, просто смотрит.

Осознание того, что произошло, окатывает меня ледяной волной. Вымывает почву из-под ног. Заставляет сделать два шага назад, закрыть рот рукой.

Увы, это не помогает.

Я схожу с ума.

И я… только что ударила высшего аристократа. Своего начальника. Ни за что, по сути, на ровном месте!

“Мне конец”, - мелькает отчаянная мысль, с которой я мечтаю по-настоящему куда-нибудь провалиться.

— Каких демонов?

Негромкий голос Траяра кажется мне грохотом, с которым мог бы упасть стоявший у стены стеллаж. Он врезается в уши, бьёт жаром в щёки.

А на щеке высшего аристократа медленно проступает розовая полоса. Мысль, что она превратится в полноценный след, который будет видно через час, через два, завтра, окончательно добивает!

— Прости, — прошу я глупо. — Я…

“Не хотела”? “Совершенно случайно тебя ударила”? “На меня накатило безумие”?

— В бездну “прости”. Что это было? Что такого я сейчас сделал, Эларин, чтобы получить по лицу?

Его интонации, как ни странно, до сих пор скорее ошарашенные, чем гневные. Но проблема в том, что никакого нормального объяснения у меня нет! Сказать ему правду, признаться в моих съехавших с катушек чувствах? Не представляю, что придёт ему в голову! Что я вру, например.

Или что верная невеста не должна испытывать ничего подобного к брату жениха.

Или что при любых обстоятельствах всё это делает меня очень плохой кандидатурой в жёны Лаэма.

— Я не могу сейчас объяснить. Мне нужно уйти.

Траяр выставляет руку в сторону. С пальцев срывается сила, и железная зверь зала захлопывается с оглушительным хлопком. Это ни разу не помогает — я пячусь! Вдруг всерьёз начинаю отступать, и взгляд мечется по залу в поисках, чем бы отбиться, если придётся.

Потому что даже сквозь все мои холодные чувства прорывается то, что сводит с ума.

В гневе Траяр тоже весьма хорош. Если он снова подойдёт, схватит меня, решив разобраться — я уже не знаю, что сделаю!

Увидев это, носитель древней крови вдруг запрокидывает голову.

— Я пытаюсь понять тебя, но мне начинает казаться, что это бесполезно. Ты дерзишь и улыбаешься. Откровенничаешь и врёшь. Я ошибся? Тебе не нравилось за мной наблюдать? Или предложение соединить кристаллы нынче попало в список особо непристойных?

— Прости — повторяю я. — Мне… не нравится, когда меня трогают.

— Вообще-то, я не первый раз это делаю, — отметает мои первые попытки отговориться высший аристократ. — И в прошлом ты не возражала.

В его голосе прорывается что-то гневное, искренне возмущённое, и в то же время… я даже не знаю. Смущённое немного?

— А по-твоему, это нормально? — может, из-за последнего я перехожу в наступление. — Брать невесту брата за руки в полутёмном зале?

Я и правда устала. От этой нервной ситуации, от того, что всегда верно служивший мне разум просто отказывает! От того, что на меня давят — магией, физически, морально. Мало мне проблем семьи, мало было Войера, который распустил свои кривые руки, а теперь сваливает на меня вину за любые проступки!

Я моргаю.

А что если я… признаюсь в чём-то подобном?

— Эларин. Я жду объяснений.

— Каких объяснений?! — выпаливаю я. — Мне… правда не нравится, когда меня касаются посторонние. Да, я слишком бурно среагировала, знаю. Просто мы одни здесь, вечером, ты сначала смеёшься над моими чувствами к Лаэму, а потом под каким-то невнятным предлогом хватаешь меня. Это напомнило мне один неприятный эпизод.

— Какой эпизод? — лицо Траяра медленно вытягивается.

— Не важно.

— К демонам, Эларин, говори до конца!

Он делает шаг вперёд. Я отступаю. Аристократ снова застывает, и я буквально слышу его мысленную ругань. Но что-то во всей этой реакции мужчины, которого я привыкла считать проблемой, удивляет.

— Здесь? На работе? — вдруг спрашивает он.

И, послав всё в огонь, я киваю:

— Да.

— К тебе кто-то приставал?

— Лорд Войер.

Я очень тщательно слежу за его реакцией сейчас, очень! Траяр останавливается весь: его руки, плечи, сжатые губы, подозрительно нахмуренные брови. Потом он словно просыпается, вновь машет рукой — и дверь распахивается.

— Только не беги. Рассказывай дальше. Когда, как это было?

Он серьёзно?

Впрочем, о чём я. Траяр Шер умеет получать желаемое, а тут ситуация совсем не шуточная. И я уже плюю на всё — рассказываю без прикрас. Не пытаясь выставить себя в лучшем свете или наоборот, отпираться дальше. История проста как медная монета: всё было действительно похоже, вечером, когда я задержалась на работе и пришла по вызову задержавшего меня начальника в его кабинет.

— Лаэм говорил мне только, что у вас рабочий конфликт, — голос Траяра неожиданно ещё ниже обычного, опасный, и я стараюсь не думать, что даже такой он по-разному щекочет нервы. — Почему ты ему не сказала?

— Потому что он меня не допрашивал! Потому что не хотела. И у меня нет доказательств.

— Есть слова той, другой девушки.

— Она будет отпираться.

Траяр пропускает воздух сквозь зубы. Его глаза сейчас тёмные, как и всё выражение. А я понятия не имею, правильно ли поступила. Да не поверит он! Хорошо, если возьмёт время на раздумья.

А хуже всего — что мне немного хочется подойти, приложить руку к его щеке, раздобыть холодной воды. Я в самом деле чувствую себя виноватой. Интересно, раньше женщины от него отбивались? Плохо могу представить.

— Поднимись наверх, — роняет Траяр. — Посиди в кабинете минут десять. Я найду для тебя экипаж, и поедешь домой.

Не совсем понимаю.

— Я дождусь Лаэма.

— Он должен был вернуться два часа назад. Хочешь ночь здесь провести, после всего, что…