По глазам Таманиона поняла, что задела больное место.

Он долго думал, апотом тихо произнес:

— Наверное,ты права, но тут уж ничего не поделаешь. Так было всегда. Весенние феи служатАвалону. Мы рады служить, — гордо добавил он. — Я счастлив служить.Мы не рабы, а свободный народ. После работы я могу делать все, что захочу, иидти куда угодно.

— Так ты свободен?

— Да.

— И насколькоже?

— Настолько,насколько захочу! — . выпалил Тамани.

— И ты можешьидти рядом со мной? Он молчал.

— И ты вправестать мне больше чем другом? Если, — Лорел нарочно выделила этослово, — я решилась бы остаться в Авалоне с тобой.

Тамани опустилглаза. Девушка почувствовала, что ему неловко, и все-таки не удержалась:

— Ну?

— Если бы тызахотела, — выдавил он.

— Если бы язахотела?

— Да. Я немогу делать тебе предложение. Инициатива должна исходить от тебя.

Лорел ажзадохнулась от возмущения.

— Ты думаешь,почему меня так беспокоит Дэвид? — Тамани смотрел на нее в упор. — Яне могу даже заявить о своих намерениях. Не могу отбить тебя. Мне остается лишьждать и надеяться, что однажды ты захочешь, чтобы мы были вместе.

— А если я непопрошу? — опустив глаза, тихо сказала она.

— Значит, ябуду ждать вечно.

Лорел стояла возлекровати, заваленной вещами. Ценность одежды, сшитой феями, заключалась нетолько в ее красоте. Ничего подобного в мире людей просто не существовало: вАвалоне использовалась ткань, похожая на тончайший шелк. По словам фей(хотелось верить, что они шутили), эта материя соткана пауком-шелкопрядом.Впрочем, неважно, главное, что тонкая ткань пропускала солнечный свет, не мешаяполноценному фотосинтезу. Теперь Лорел не нужно было надевать открытые топы ишорты, как раньше.

Отдельно от горывещей лежало платье, купленное ею на Летней ярмарке после особенно тяжелогоучебного дня: эффектный облегающий наряд темно-синего цвета с низким вырезом наспине, сделанным специально для цветка, и подолом в стиле «русалка», резкорасширяющимся от колен книзу. Особенный шарм платью придавала тонкая верхняяюбка с многочисленными сборками, которая колыхалась от малейшего дуновенияветра. Лорел стало немного совестно, когда она приобрела это платье — честноговоря, надеть его было некуда, — но пройти мимо такой красоты оказалосьвыше ее сил.

Лорел окинулавзором многочисленные рубахи в крестьянском стиле, похожие на те, что носилТамани, а также юбки разной длины и платья, которые делали ее похожей натипичную фею из книжки. Она носила их просто так, ради забавы.

Самое грустноесостояло в том, что из всех обновок в рюкзак влезла бы лишь их малая часть.

А ведь там ужележал чемоданчик размером с коробку из-под обуви, который сегодня утром подарилЯрдли. В чемоданчике находился набор эфирных масел и несколько полезных всражении с троллями зелий, приготовленных Осенними феями, гораздо болееопытными, чем сама Лорел. Помимо этого в чемоданчике лежало несколькорастительных вытяжек, которые она могла бы впоследствии использовать для защитысвоей семьи (конечно, при условии, что когда-нибудь зелья все же начнутполучаться).

Чемоданчик былпросто спасением, однако он наполовину заполнил собой рюкзак.

Уйдя в раздумья,она не заметила, как в комнату вошла Катя и бросила что-то на кровать сословами:

— Похоже,тебе пригодится.

Лорел взяла скровати мягкую розовую сумку, материал которой смахивал на бумагу для салфеток.Впрочем, она смутно подозревала, что на деле ткань окажется гораздо болеепрочной.

— Спасибо! Ая как раз собиралась попросить у Селии какую-нибудь сумку.

Катя переводилавзгляд с горы вещей на рюкзак и обратно.

— Ты что,собиралась впихнуть туда все?

— Нет, —ухмыльнулась Лорел.

— Вот ихорошо! Иначе понадобилась бы магия Зимнего уровня, не меньше.

Девушкирассмеялись шутке, понятной только феям.

Ослабляя шнурок,стягивающий горловину сумки, Лорел заметила сбоку букву «К», вышитуюизумительной каллиграфией.

— Я не могувзять твою сумку. Она с монограммой.

Катя подошлапоближе.

— Правда?Честное слово, я и не знала, что там монограмма. У меня этих сумок завались.

— Серьезно?

— Конечно.Раньше мне вещи из прачечной всегда в таком виде присылали. Видимо, тамсменился персонал.

Лорел сталазапихивать одежду в розовую сумку. Какие-то из нарядов все равно не влезли, нои того, что уместилось, было достаточно.

Несколько секундКатя молчала, а потом не выдержала:

— А тебеточно надо уезжать?

Почти со всемифеями (за очень редким исключением) у Лорел сложились теплые отношения, хотя надружбу они и не тянули. Одна Катя искренне к ней привязалась.

— Я жевернусь, — удивленно глядя на подругу, ответила Лорел.

— Знаю. Но тыточно не останешься? Я краем уха слышала, что ты вроде бы выполнила свою миссиюи земля, на которой стоят врата, теперь твоя. Зачем тебе возвращаться к людям?

— Все оченьнепросто: там мои родители и друзья.

— Приезжалабы к ним время от времени. Несмотря на веселый голос, Катя говорила вполнесерьезно.

— Дело нетолько в том, чтобы увидеться с родными и друзьями. Из-за меня они подвергаютсяопасности, и мой долг — защитить их.

— Долг передлюдьми?

Катя была невиновата. Ее так воспитали. Она ни разу в жизни не видела человека. Подчиняясьвнезапному порыву, Лорел вытащила из рюкзака и вручила подруге маленькуюфотографию, сделанную на танцах этой весной: она стоит спиной к Дэвиду, а онобнимает ее сзади. Фотограф поймал момент, когда смеющаяся Лорел повернулась кдругу, а тот с чувством смотрел на нее. Снимок получился на редкость удачный.Катя заулыбалась.

— Так у тебяуже есть жених? Я не знала. — Ее глаза засветились от восхищения. —Он из Неблагого Двора? Говорят, они живут с той стороны врат и…

— Нет. ЭтоДэвид. Человек, про которого я рассказывала.

— Человек?! —ошеломленно переспросила Катя. Она снова вгляделась в фотографию, на сей раз сбрезгливым выражением лица. — Но… он касается тебя.

— Да. —Лорел отобрала снимок. — Потому что Дэвид мой парень. И касается, ицелует, и… — Она на мгновение замолкла. — Он любит меня.

Некоторое времяКатя переваривала услышанное.