В действительности формулировка этого документа имела мало общего с реальными событиями в деревне Могилево Грязовецкого района. Случившийся там 19 августа 1929 года инцидент представлял собой скорее типичную деревенскую попойку, нежели заранее спланированный и организованный акт «кулацкой агрессии». В этот день изрядно выпившие с утра кулаки Павел Козлов и Федор Пыла-ев разгуливали по деревне и избивали всех встречных. Среди последних оказалось и несколько членов недавно организованного колхоза «Громобой». Следует отметить, что недовольство этим фактом действительно имело место в деревне — кулаки опасались передела земли, поэтому ненавидели новоявленных колхозников. К вечеру «герои» побоища собрались в доме Пылаева и продолжили обильные возлияния. В этой дружеской посиделке участвовали как кулаки, так и члены колхоза. Собравшиеся долго спорили о сущности коллективизации. Наконец уже ночью самые стойкие из участников застолья решили перебраться в дом к П. Козлову. Среди них было два колхозника. Пьянка продолжилась, вновь разгорелся жаркий спор о колхозах. Находясь в состоянии алкогольного опьянения, один из участников этих пьяных дебатов Константин Романов, не найдя, видимо, других аргументов в дискуссии, ударил колхозника Скорбеева. В завязавшейся после этого потасовке последний был убит. Второй из членов колхоза Малинин, увидев, что дело плохо, вовремя сбежал, избежав тем самым смерти, а вместе с ней и ореола мученика классовой битвы[128].

Следующей крупной пропагандистской акцией власти в Северном крае стало проведение 14 октября 1929 года Дня коллективизации и урожая — по решению, принятому бюро Севкрайкома ВКП(б) на заседании 12 сентября 1929 года[129]. В инструкции о проведении праздника говорилось о том, что «день урожая и коллективизации должен быть массовым праздником широких бедняцко-середняцких масс крестьянства и батрачества в деревне». Представляется возможным выделить три группы задач этой кампании. Во-первых, это знаменательное событие, по мысли его организаторов, должно было служить разъяснению сущности политики коллективизации, мотивировать к созданию новых колхозов и укреплению уже существующих. Во-вторых, способствовать поднятию урожайности, сбору средств у населения, развитию сельского хозяйства и промыслов и решению прочих народнохозяйственных задач. В-третьих, в структуре агитации присутствовал определенный классовый компонент: она содержала призывы «решительного наступления на кулацкие элементы деревни» и «очищения колхозов от чуждых элементов»[130]. Примерно те же мотивы классовой борьбы присутствовали также в решении бюро Севкрайкома «О ходе кампании по реализации 3 займа» от 23 сентября 1929 года и резолюции Вологодского окружкома ВКП(б), посвященной убийствам и избиениям сельских активистов в Биряковской волости Толшемского района[131].

Необычайно интенсивной была пропагандистская активность власти в период конца осени 1929 — начала весны 1930 года. В октябре этого же года отдел пропаганды и агитации Севкрайкома ВКП(б) дал указания о подготовке другого не менее значимого праздника — очередной годовщины Октябрьской революции. В письме Севкрайкома ВКП(б) на места отмечаются следующие факторы, определяющие политическую обстановку: 1) рост международного рабочего движения в капиталистических странах; 2) «форсированное наступление рабочего класса на капиталистический элемент внутри СССР»;

3) «рост военной опасности». Все это должно было показать, «что рабочий класс способен не только разрушить капитализм, но и строить социализм»[132]. Поэтому особое значение в ходе кампании придавалось демонстрации достижений строительства социализма в СССР и Северном крае «в условиях преодоления хозяйственных трудностей и обострения классовой борьбы», а внешнеполитическая ситуация в структуре пропаганды тем самым была подчинена задачам внутреннего развития.

Помимо этого, в конце 1929 года в Северном крае прошло еще несколько пропагандистских кампаний. В частности, несколько инструкций Севкрайкома были направлены на организацию агитационной работы на лесозаготовках, повышение «классово-политического уровня» и активности лесорубов, организацию соцсоревнования на этом «участке строительства социализма»[133]. Другой важной темой в работе агитпропа стала критика «правого уклона». Бюро Севкрайкома по этому поводу было принято два решения, суть которых сводилась к констатации индустриализации и коллективизации, которые со всей «очевидностью доказывают, что социалистическое строительство находится в верных руках и на верном пути — правые оппозиционеры пытаются подменить генеральную линию партии своей мелко-буржуазной платформой, сбить с ленинских позиций». В качестве панацеи от «искривления партийной линии» и прочих недостатков указывалась самокритика[134]. Актуальной для руководства края оставалась и пропаганда политико-хозяйственных задач. Так, один из циркуляров Севкрайкома был направлен против «искривления классовой линии при проведении землеустроительных работ», что, по мнению составителей циркуляра, являлось «одной из основных предпосылок, обеспечивающих наиболее быстрый подъем и социалистическую реконструкцию сельского хозяйства». Критическим оценкам была подвергнута прежняя практика землеустроительных работ в Северном крае. По мнению Севкрайкома, «вместо защиты интересов бедноты проводилась защита интересов кулачества», поэтому «все случаи искривления классовой линии» следовало предать гласности, а внимание общественности обратить на практику землеустроительных работ[135]. В другом циркуляре Севкрайкома, посвященном проблеме хлебозаготовок, содержался призыв провести широкую разъяснительную работу о политике партии в деревне, а также «воспитывать бедняцко-батрацкие массы и организовывать их для требований строгого суда над конкретными виновниками срывов (кулаками, подкулачниками, бюрократами, вредителями)»[136]. В пропаганде идей коллективизации в Северном крае принял участие даже известный советский писатель Аркадий Гайдар, написавший целую балладу о холмогорках (коровах холмогорской породы), которая была опубликована в «Правде Севера». В ней описывалось, как бедствующие в хлеву кулака животные обращаются с призывом к чиновникам Наркомзема: «Довольно нам мытарств в плену кулака, / Горьки нам коровьи слезы. / Плоха нам неволя. Плоха и тяжка. / Довольно о други валять дурака! / Давайте скорей нам колхозы»[137].